Все материалы
Книг слишком много, и теперь какие бы книги ни написали, мир пойдет всё так же. Если бы Христос пришел и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы и больше ничего. Нам надо перестать писать, читать, говорить, надо делать.
Арест его есть очень печальное для него и его друзей, особенно для меня, печальное недоразумение
Не надо тревожиться.
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Все дни живу бесцветно, но прозрачно, всех люблю естественно, без усилия.
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Получил я от брата Николая Записки Охотничьи его ― листа 3 печатных. На днях покажу Тургеневу, но по моему прелестно.
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
Я, к моему удивлению и глубокому огорчению, убедился в том, что некоторые из моих семейных не намерены, как они сами открыто это заявляли, исполнить мое желание
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
Ничего не делал из назначенного
желание славы есть последняя одежда, которую снимает о себя человек. Я чувствую постоянно всю силу этого соблазна. И постоянно борюсь с ним.
Читал дрянь
Лизавета очень хороша. Глаза.
