Все материалы
Я здоров, как можно быть здоровым скверно прожившему жизнь старику
Встал очень рано.
Было очень хорошо на душе, и также хорошо и теперь.
Простите, что говорю вам такие пошлости
Письмо ваше тронуло мое сердце. Оно дышит любовью. А в этом всё, и живу я только этим одним желанием: увеличивать и взращать в себе любовь к богу и ближнему
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Помогай вам бог перенести ваше испытание, не изменив самого драгоценного для вас вашего любовного отношения к людям
Ездил с офицерами на рыбальство.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Весь наш разговор свелся к тому, что, по моему мнению, революционная деятельность безнравственна
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
Живу почти один, а народу бездна — гости за гостями. Работаю немного. — Коля ваш в степи. А вы как? Не уехали ли тоже? Пишите обо всем.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Арест его есть очень печальное для него и его друзей, особенно для меня, печальное недоразумение
Не верьте только себе в том, что в сближении с женщинами есть что-то особенно хорошее, смягчающее. Всё это обман похоти.
Пожалуйста, не сетуйте на меня, что второй раз утруждаю Вас письмом. С совершенным почтением.
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
Я, к моему удивлению и глубокому огорчению, убедился в том, что некоторые из моих семейных не намерены, как они сами открыто это заявляли, исполнить мое желание
Перечел ваше письмо, отложенное у меня для ответа. Очень сожалею, что не могу дать вам определенного ответа на ваш вопрос: крестить или не крестить.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
