Все материалы
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Чувствую неповоротливость старости
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Жив.
Встал очень рано.
Перечел ваше письмо, отложенное у меня для ответа. Очень сожалею, что не могу дать вам определенного ответа на ваш вопрос: крестить или не крестить.
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Получил я от брата Николая Записки Охотничьи его ― листа 3 печатных. На днях покажу Тургеневу, но по моему прелестно.
Живу совершенно скотски; хотя и не совсем беспутно, занятия свои почти все оставил и духом очень упал.
У Фета вечер очень приятно.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Арест его есть очень печальное для него и его друзей, особенно для меня, печальное недоразумение
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Я все по старому — пытаюсь писать, но не втянулся хорошенько.
Вы, пожалуйста, после неприятного впечатления, которое произведет на вас это письмо, подумайте, что я на траве и сплю, и не выводите никаких обо мне заключений.
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
Очень жарко. Я даже не купаюсь, а то прилив к голове.
Очень хорошо. Я себя давно так умственно и физич[ески] хорошо, бодро не чувствовал.
