Все материалы
Встал очень рано.
Милый друг, и чувствую и вижу, что ты держишься, чтобы не высказать мне больного, и я тебя люблю и жалею за это, и мне хочется увидать тебя поскорее.
Было очень хорошо на душе, и также хорошо и теперь.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Я сужу по себе, мне грустно без тебя, и потому кажется, что и всем тоже. Да оно так и есть.
То, что вы хотите учиться сами, а не в гимназии, если вы точно хотите учиться, это хорошо. Человек хорошо знает только то, чему он сам научился.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
В Москве тяжело от множества людей.
Я берегу чувство, как сокровище, потому что оно одно в состоянии прочно соединить нас во всех взглядах на жизнь; а без этого нет любви.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Все дни живу бесцветно, но прозрачно, всех люблю естественно, без усилия.
То, что срок нашей земной жизни не в нашей власти и всякую секунду может быть оборван, всегда забывается нами.
Получил я от брата Николая Записки Охотничьи его ― листа 3 печатных. На днях покажу Тургеневу, но по моему прелестно.
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Встал поздно, целый день ничего не делал
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Уже 18-ть лет тому назад я по отношению к собственности поставил себя в такое положение, как будто я умер.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
