Все материалы
Очень хорошо. Я себя давно так умственно и физич[ески] хорошо, бодро не чувствовал.
Мне пришла мысль пересмотреть все мои правила, привести их в порядок и приучать себя к исполнению их.
Болтовня моя не обещает ничего хорошего.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Мне тяжело, гадко. Не могу преодолеть себя. Хочется подвига.
Здоровье — хорошо, а на душе — рай — почти рай.
Тоска началась, раскаянье в своей дурной жизни.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Поздравляю вас с Новым годом; дай вам бог здоровья и спокойствия душевного.
Я часто говорил себе: если бы не жена, дети, я бы жил святой жизнью
Вспоминал о необходимости не заботиться о мнении людском, но плохо.
Весь наш разговор свелся к тому, что, по моему мнению, революционная деятельность безнравственна
Какой то казак, в то время как я проходил по улице, сказал: «поп! солдат!» и такая глупость, сказанная, может, вовсе не мне, мучила меня.
Если можете выдержать предлагаемый вам экзамен, подходите к столу и берите билет, если же чувствуете, что не овладели предметом, то лучше и не приступать.
Все дни живу бесцветно, но прозрачно, всех люблю естественно, без усилия.
Вы, пожалуйста, после неприятного впечатления, которое произведет на вас это письмо, подумайте, что я на траве и сплю, и не выводите никаких обо мне заключений.
Кинематографщик и фотограф преследовали. В Москве узнали и приветствовали — и приятно, и неприятно, потому что вызывает дурное чувство самомнения.
Описывать жизнь людей так, чтобы обрывать описание на женитьбе, это всё равно, что, описывая путешествие человека, оборвать описание на том месте, где путешественник попал к разбойникам.
Как во всей жизни, так и в сочинении, прошедшее обусловливает будущее — запущенное сочинение трудно продолжать с увлечением и, следовательно — хорошо.
Перечел ваше письмо, отложенное у меня для ответа. Очень сожалею, что не могу дать вам определенного ответа на ваш вопрос: крестить или не крестить.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
