Все материалы
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Не надо тревожиться.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
Делаю пасьянсы — вроде сумашествия. Читал.
Чувствую неповоротливость старости
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
Вы говорите: как идти, куда? Вопрос этот может быть только тогда, когда думаешь, что знаешь, куда надо идти. А думать этого не надо.
Ваша догадка неверна: не ближайшее окружающее ввело меня в соблазн желания смерти, а общее безумие и самогубительство жизни
Я вообще последнее время перед смертью получил такое отвращение к лжи и лицемерию, что не могу переносить его спокойно даже в самых малых дозах.
Живем мы хорошо, все здоровы и физически, и нравственно.
Ничего не работается. Живу радостно.
Мне хочется знать про твое здоровье — не разделяю физическое и духовное, хотя и считаю, что основой физического духовное.
Помогай нам бог утверждаться в той истине, какая открылась вам и какая, как я по опыту знаю, дает лучшее ненарушимое благо.
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
Ездил с офицерами на рыбальство.
Письмо ваше тронуло мое сердце. Оно дышит любовью. А в этом всё, и живу я только этим одним желанием: увеличивать и взращать в себе любовь к богу и ближнему
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
