Все материалы
Ничего не пишу, занимаюсь Конфуцием, и очень хорошо. Черпаю духовную силу.
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Я перебесился и постарел.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Жаль, что тебя нет, особенно теперь, когда, как мне кажется, начнется хорошая погода, которую я жду в октябре.
В Москве тяжело от множества людей.
Желаю и надеюсь, что эта глава удовлетворит вас так же, как она меня вполне удовлетворяет.
Спиритизм не есть учение, а грубый обман и потому не может быть сравниваем ни с каким настоящим разумным, религиозным учением.
Я берегу чувство, как сокровище, потому что оно одно в состоянии прочно соединить нас во всех взглядах на жизнь; а без этого нет любви.
Получил я от брата Николая Записки Охотничьи его ― листа 3 печатных. На днях покажу Тургеневу, но по моему прелестно.
Не усиливайте своей привязанности друг к другу, но всеми силами усиливайте осторожность в отношениях, чуткость, чтоб не было столкновений.
Книг слишком много, и теперь какие бы книги ни написали, мир пойдет всё так же. Если бы Христос пришел и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы и больше ничего. Нам надо перестать писать, читать, говорить, надо делать.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Помогай вам бог перенести ваше испытание, не изменив самого драгоценного для вас вашего любовного отношения к людям
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Делаю пасьянсы — вроде сумашествия. Читал.
