Все материалы
Я вообще последнее время перед смертью получил такое отвращение к лжи и лицемерию, что не могу переносить его спокойно даже в самых малых дозах.
Помогай нам бог утверждаться в той истине, какая открылась вам и какая, как я по опыту знаю, дает лучшее ненарушимое благо.
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
Встал очень рано.
Ездил с офицерами на рыбальство.
Жаль, что тебя нет, особенно теперь, когда, как мне кажется, начнется хорошая погода, которую я жду в октябре.
Я сужу по себе, мне грустно без тебя, и потому кажется, что и всем тоже. Да оно так и есть.
А на что вам книг — у вас горы и виноград и горы.
Я берегу чувство, как сокровище, потому что оно одно в состоянии прочно соединить нас во всех взглядах на жизнь; а без этого нет любви.
Странное и смешное дело, о котором я вам пишу... Попутала меня нелегкая поехать в Baden, а в Бадене рулетка, и я проиграл всё до копейки.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Лизавета очень хороша. Глаза.
Я шил сапоги.
Обвинения им не предъявлено... Из них одна старуха 60-ти лет... если это Вам возможно, то Вы воспользуетесь случаем сделать справедливое и доброе дело.
Пишу Вам не как министру, не как сыну моего друга, пишу Вам как брату, как человеку
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Жив.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Живу совершенно скотски; хотя и не совсем беспутно, занятия свои почти все оставил и духом очень упал.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Арест его есть очень печальное для него и его друзей, особенно для меня, печальное недоразумение
