Все материалы
Кинематографщик и фотограф преследовали. В Москве узнали и приветствовали — и приятно, и неприятно, потому что вызывает дурное чувство самомнения.
Унылое состояние. Начал думать, что это от того, что никто меня не любит. Стал перечислять всех не любящих.
Проснулся в 9 злой. В неспособности ни к практической, ни к умственной жизни.
Всё движется, уясняется внутри, но излагается еще плохо.
То, что срок нашей земной жизни не в нашей власти и всякую секунду может быть оборван, всегда забывается нами.
Вспоминал о необходимости не заботиться о мнении людском, но плохо.
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Ничего не работается. Живу радостно.
Было очень хорошо на душе, и также хорошо и теперь.
Видел во сне, что творю нечто ужасное по безнравственному безобразию. Делаю это, и совершенно спокоен.
Чувствую себя очень нездоровым, в самом дурном расположении духа и потому всем недоволен и не могу любить.
Я шил сапоги.
Даю себе слово никому, исключая в случае крайней физической необходимости, взаймы денег не давать.
Много прожил я жизни в эти дни.
Машинька упрямится. Не сваришь с ней каши.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Читал дрянь
Мне тяжело, гадко. Не могу преодолеть себя. Хочется подвига.
Я часто говорил себе: если бы не жена, дети, я бы жил святой жизнью
Нынче был эксес... Мне стыдно.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
