Все материалы
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Очень жарко. Я даже не купаюсь, а то прилив к голове.
Простите, что говорю вам такие пошлости
Надо твердо поставить всю жизнь на это: искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.
Не верьте только себе в том, что в сближении с женщинами есть что-то особенно хорошее, смягчающее. Всё это обман похоти.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Я сужу по себе, мне грустно без тебя, и потому кажется, что и всем тоже. Да оно так и есть.
Читал дрянь
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Я все по старому — пытаюсь писать, но не втянулся хорошенько.
Много думал, но ничего не делал.
Получил я от брата Николая Записки Охотничьи его ― листа 3 печатных. На днях покажу Тургеневу, но по моему прелестно.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Желаю и надеюсь, что эта глава удовлетворит вас так же, как она меня вполне удовлетворяет.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Помогите в следующем. Малого судили, приговорили к смертной казни... Нельзя ли что-нибудь сделать для облегчения его судьбы? Очень уже жалки его родители
Всё слабость и уныние.
