Все материалы
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
Поздравляю вас с Новым годом; дай вам бог здоровья и спокойствия душевного.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Я шил сапоги.
Я перебесился и постарел.
Лизавета очень хороша. Глаза.
Много думал, но ничего не делал.
Здоровье лучше. Писать ничего не хочется.
То, что вы хотите учиться сами, а не в гимназии, если вы точно хотите учиться, это хорошо. Человек хорошо знает только то, чему он сам научился.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Живу почти один, а народу бездна — гости за гостями. Работаю немного. — Коля ваш в степи. А вы как? Не уехали ли тоже? Пишите обо всем.
Мне хочется знать про твое здоровье — не разделяю физическое и духовное, хотя и считаю, что основой физического духовное.
Все дни живу бесцветно, но прозрачно, всех люблю естественно, без усилия.
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Жив.
Спиритизм не есть учение, а грубый обман и потому не может быть сравниваем ни с каким настоящим разумным, религиозным учением.
желание славы есть последняя одежда, которую снимает о себя человек. Я чувствую постоянно всю силу этого соблазна. И постоянно борюсь с ним.
Странное и смешное дело, о котором я вам пишу... Попутала меня нелегкая поехать в Baden, а в Бадене рулетка, и я проиграл всё до копейки.
Контраст между роскошью роскошествующих и нищетой бедствующих всё увеличивается, и так продолжаться не может.
Уже 18-ть лет тому назад я по отношению к собственности поставил себя в такое положение, как будто я умер.
