Все материалы
Читал Шопенгауера.
Напишите мне. Если я не нужен, то поживу еще здесь несколько дней.
Читал всякую дребедень.
Получил я от брата Николая Записки Охотничьи его ― листа 3 печатных. На днях покажу Тургеневу, но по моему прелестно.
Контраст между роскошью роскошествующих и нищетой бедствующих всё увеличивается, и так продолжаться не может.
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Нынче был эксес... Мне стыдно.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Нынче целый день был для меня моральным отдыхом, необходимость которого так часто бессознательно сознаешь в себе.
Условного слишком много.
Я сужу по себе, мне грустно без тебя, и потому кажется, что и всем тоже. Да оно так и есть.
Колол дрова, убрал, иду завтракать.
Буду пытаться восстать.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Эстетика есть выражение этики, т. е. по-русски: искусство выражает те чувства, которые испытывает художник. Если чувства хорошие, высокие, то и искусство будет хорошее, высокое и наоборот.
Вспоминал о необходимости не заботиться о мнении людском, но плохо.
Унылое состояние. Начал думать, что это от того, что никто меня не любит. Стал перечислять всех не любящих.
Да, да, ирония скверное орудие, его жалко бросать, но оно скверно, как насилие.
Проснулся в 9 злой. В неспособности ни к практической, ни к умственной жизни.
Ездил с офицерами на рыбальство.
