Все материалы
Весь наш разговор свелся к тому, что, по моему мнению, революционная деятельность безнравственна
Очень, очень благодарю вас за вашу любовь ко мне и отвечаю тем же. Привет всем вашим нашим.
Советую вам думать не о театре, а о том, как бы прожить хорошо, нравственно свою жизнь.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
В Москве тяжело от множества людей.
Я шил сапоги.
Получил я от брата Николая Записки Охотничьи его ― листа 3 печатных. На днях покажу Тургеневу, но по моему прелестно.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Много думал, но ничего не делал.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Всё слабость и уныние.
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Разве может кто-нибудь в мире, самый праздный даже человек, в самой несложной жизни сделать все дела, которые ему нужно сделать.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Встал очень рано.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Странное и смешное дело, о котором я вам пишу... Попутала меня нелегкая поехать в Baden, а в Бадене рулетка, и я проиграл всё до копейки.
Я сужу по себе, мне грустно без тебя, и потому кажется, что и всем тоже. Да оно так и есть.
