Все материалы
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
А я так на днях был в Туле и видел всё, что давно не видал: войска, лавки, полицию и т. п., и захотел было осердиться на всё это, как бывало, да потом опомнился
Не согласен только с вашим выражением о том, что мы работаем для того,чтобы осчастливить людей. Работа должна быть только в том, чтобы увеличивать любовь к богу
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Очень хорошо. Я себя давно так умственно и физич[ески] хорошо, бодро не чувствовал.
Вот правило, которому для счастья жизни должно следовать: избегать всего, что расстраивает.
Ничего не пишу, занимаюсь Конфуцием, и очень хорошо. Черпаю духовную силу.
Встал очень рано.
Арест его есть очень печальное для него и его друзей, особенно для меня, печальное недоразумение
Очень жарко. Я даже не купаюсь, а то прилив к голове.
Ничего не работается. Живу радостно.
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Помогай нам бог утверждаться в той истине, какая открылась вам и какая, как я по опыту знаю, дает лучшее ненарушимое благо.
Желаю и надеюсь, что эта глава удовлетворит вас так же, как она меня вполне удовлетворяет.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Мне хочется знать про твое здоровье — не разделяю физическое и духовное, хотя и считаю, что основой физического духовное.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Я вообще последнее время перед смертью получил такое отвращение к лжи и лицемерию, что не могу переносить его спокойно даже в самых малых дозах.
Чтение газет и романов есть нечто вроде табаку – средство забвения.
