Все материалы
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
А на что вам книг — у вас горы и виноград и горы.
Встал поздно, целый день ничего не делал
Жаль, что тебя нет, особенно теперь, когда, как мне кажется, начнется хорошая погода, которую я жду в октябре.
Спиритизм не есть учение, а грубый обман и потому не может быть сравниваем ни с каким настоящим разумным, религиозным учением.
Милый друг, и чувствую и вижу, что ты держишься, чтобы не высказать мне больного, и я тебя люблю и жалею за это, и мне хочется увидать тебя поскорее.
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Здоровье лучше. Писать ничего не хочется.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Живу почти один, а народу бездна — гости за гостями. Работаю немного. — Коля ваш в степи. А вы как? Не уехали ли тоже? Пишите обо всем.
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
Много думал, но ничего не делал.
А я так на днях был в Туле и видел всё, что давно не видал: войска, лавки, полицию и т. п., и захотел было осердиться на всё это, как бывало, да потом опомнился
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
