Все материалы
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Встал очень рано.
Я шил сапоги.
Я все по старому — пытаюсь писать, но не втянулся хорошенько.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Очень жарко. Я даже не купаюсь, а то прилив к голове.
Арест его есть очень печальное для него и его друзей, особенно для меня, печальное недоразумение
Помогай вам бог перенести ваше испытание, не изменив самого драгоценного для вас вашего любовного отношения к людям
Я берегу чувство, как сокровище, потому что оно одно в состоянии прочно соединить нас во всех взглядах на жизнь; а без этого нет любви.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Ничего не работается. Живу радостно.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Ваша догадка неверна: не ближайшее окружающее ввело меня в соблазн желания смерти, а общее безумие и самогубительство жизни
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Помогай тебе бог в душе твоей с покорностью и любовью к любящим и ненавидящим нести посланный тебе крест.
Мне хочется знать про твое здоровье — не разделяю физическое и духовное, хотя и считаю, что основой физического духовное.
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
