Все материалы
Делаю пасьянсы — вроде сумашествия. Читал.
Ничего не работается. Живу радостно.
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
Странное и смешное дело, о котором я вам пишу... Попутала меня нелегкая поехать в Baden, а в Бадене рулетка, и я проиграл всё до копейки.
Я все по старому — пытаюсь писать, но не втянулся хорошенько.
Не надо тревожиться.
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан с телеграфами, с железными дорогами, журналистикой. У нас это самое совершилось теперь.
Не согласен только с вашим выражением о том, что мы работаем для того,чтобы осчастливить людей. Работа должна быть только в том, чтобы увеличивать любовь к богу
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Весь наш разговор свелся к тому, что, по моему мнению, революционная деятельность безнравственна
желание славы есть последняя одежда, которую снимает о себя человек. Я чувствую постоянно всю силу этого соблазна. И постоянно борюсь с ним.
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
Советую вам думать не о театре, а о том, как бы прожить хорошо, нравственно свою жизнь.
Я шил сапоги.
Простите, что говорю вам такие пошлости
Контраст между роскошью роскошествующих и нищетой бедствующих всё увеличивается, и так продолжаться не может.
То, что вы хотите учиться сами, а не в гимназии, если вы точно хотите учиться, это хорошо. Человек хорошо знает только то, чему он сам научился.
Я здоров, как можно быть здоровым скверно прожившему жизнь старику
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
