Все материалы
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Делаю пасьянсы — вроде сумашествия. Читал.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Я, к моему удивлению и глубокому огорчению, убедился в том, что некоторые из моих семейных не намерены, как они сами открыто это заявляли, исполнить мое желание
Ничего не пишу, занимаюсь Конфуцием, и очень хорошо. Черпаю духовную силу.
Перечел ваше письмо, отложенное у меня для ответа. Очень сожалею, что не могу дать вам определенного ответа на ваш вопрос: крестить или не крестить.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Встал поздно, порубил. Очень хорошо работалось.
Книг слишком много, и теперь какие бы книги ни написали, мир пойдет всё так же. Если бы Христос пришел и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы и больше ничего. Нам надо перестать писать, читать, говорить, надо делать.
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
Я ошибся что ли и написал лишний день. Это был 3-й, теперь 4-е.
Встал очень рано.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Очень, очень благодарю вас за вашу любовь ко мне и отвечаю тем же. Привет всем вашим нашим.
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
Надо твердо поставить всю жизнь на это: искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.
Было очень хорошо на душе, и также хорошо и теперь.
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Жив.
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
