Все материалы
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Видел во сне, что творю нечто ужасное по безнравственному безобразию. Делаю это, и совершенно спокоен.
Посылаю вам молитву, которую люблю повторять, когда свертываешься и чтобы не свертываться.
Если можете выдержать предлагаемый вам экзамен, подходите к столу и берите билет, если же чувствуете, что не овладели предметом, то лучше и не приступать.
Чтобы чит [атели] сочувствовали герою, нужно, чтобы они узнавали в нем столъко же свои слабости, сколько и добродетели, добродетели — возможныя, слабости — необходимыя.
Условного слишком много.
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
Утром хотел писать, но не очень и потому шил сапоги.
Живу совершенно скотски; хотя и не совсем беспутно, занятия свои почти все оставил и духом очень упал.
Опять сцены из за того, что я повесил портреты, как были.
Читал Шопенгауера.
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
Нынче один дома и как-то просторно обдумывается собственное положение.
В душе хорошо. Идет работа.
Две главы совсем обдумал. Брыков и Долохов не выходят.
Память уничтожает время: сводит во единое то, чтò происходит как будто врозь.
Живу почти один, а народу бездна — гости за гостями. Работаю немного. — Коля ваш в степи. А вы как? Не уехали ли тоже? Пишите обо всем.
Книг слишком много, и теперь какие бы книги ни написали, мир пойдет всё так же. Если бы Христос пришел и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы и больше ничего. Нам надо перестать писать, читать, говорить, надо делать.
Унылое состояние. Начал думать, что это от того, что никто меня не любит. Стал перечислять всех не любящих.
Болтовня моя не обещает ничего хорошего.
Здоровье лучше. Писать ничего не хочется.
