Все материалы
Лизавета очень хороша. Глаза.
О своем писанье решил, что мой главный порок — робость. Надо дерзать.
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
Всё делаю гимнастику, записываю дни и не пишу.
Мне грустно было, что у нас всё, как у других. Сказал ей, она оскорбила меня в моем чувстве к ней, я заплакал.
Вчера проиграл 500 р. сер.
Контраст между роскошью роскошествующих и нищетой бедствующих всё увеличивается, и так продолжаться не может.
В душе хорошо. Идет работа.
Никогда мы перед разлукой не были так равнодушны, как этот раз, и потому мне все об тебе щемит.
Болтовня моя не обещает ничего хорошего.
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
Кинематографщик и фотограф преследовали. В Москве узнали и приветствовали — и приятно, и неприятно, потому что вызывает дурное чувство самомнения.
Перечел ваше письмо, отложенное у меня для ответа. Очень сожалею, что не могу дать вам определенного ответа на ваш вопрос: крестить или не крестить.
Милостивый Государь!_x000D_ Моя просьба будет стоить вам так мало труда, что, я уверен, вы не откажетесь исполнить ее.
Я вообще последнее время перед смертью получил такое отвращение к лжи и лицемерию, что не могу переносить его спокойно даже в самых малых дозах.
Буду пытаться восстать.
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Пишу с таким увлечением, что мне тяжело даже: сердце замирает.
Хозяйничал, рабочих нет. Расходов бездна, нашло уныние было.
Машинька упрямится. Не сваришь с ней каши.
Книг слишком много, и теперь какие бы книги ни написали, мир пойдет всё так же. Если бы Христос пришел и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы и больше ничего. Нам надо перестать писать, читать, говорить, надо делать.
