Все материалы
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
В Москве тяжело от множества людей.
Очень благодарен Вам за Ваше любезное предоставление нам возможности пользоваться Вашим Mignon
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
Вы, пожалуйста, после неприятного впечатления, которое произведет на вас это письмо, подумайте, что я на траве и сплю, и не выводите никаких обо мне заключений.
Всё слабость и уныние.
Живу совершенно беспечно, не принуждая и не останавливая себя ни в чем: хожу на охоту, слушаю, наблюдаю, спорю.
Не верьте себе, когда на вас найдет то состояние, которое мы все испытываем...
У вас незаметно ни малейшего признака писательского дарования, и я советовал бы вам не заниматься этим.
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
Арест его есть очень печальное для него и его друзей, особенно для меня, печальное недоразумение
Советую вам думать не о театре, а о том, как бы прожить хорошо, нравственно свою жизнь.
Я берегу чувство, как сокровище, потому что оно одно в состоянии прочно соединить нас во всех взглядах на жизнь; а без этого нет любви.
После ужина болтал с Епишкой до петухов.
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Простите, что я вам в предшествующих письмах писал как бы укоризны и обличения. Я никакого не имею права на это, права в своей совести. Это я от нездоровья.
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Маша замужем, и мне жалко, жалко. Не такая она, чтобы этим удовлетвориться.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Мне хочется знать про твое здоровье — не разделяю физическое и духовное, хотя и считаю, что основой физического духовное.
Живу совершенно скотски; хотя и не совсем беспутно, занятия свои почти все оставил и духом очень упал.
