Все материалы
В Москве тяжело от множества людей.
Жив.
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
Устал я очень, милые друзья, и потому не осуждайте письмо.
Слишком уж он затянулся в привычке одурения себя: табак, вино, песни и вероятно женщины. С людьми в таком положении нельзя говорить — их надо лечить
Здоровье лучше. Писать ничего не хочется.
желание славы есть последняя одежда, которую снимает о себя человек. Я чувствую постоянно всю силу этого соблазна. И постоянно борюсь с ним.
Ничего не работается. Живу радостно.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Много думал, но ничего не делал.
Чувствую неповоротливость старости
Пожалуйста, никому не показывайте это письмо и разорвите.
Все ушли спать. Я сидел один тихо. И хорошо.
Вы говорите: как идти, куда? Вопрос этот может быть только тогда, когда думаешь, что знаешь, куда надо идти. А думать этого не надо.
Как вы счастливы, что в свои молодые годы, имея ... перед собой длинную жизнь, сознали то, что я только в самое последнее время сознал всем существом своим.
Живем мы хорошо, все здоровы и физически, и нравственно.
Простите, что говорю вам такие пошлости
Вы, пожалуйста, после неприятного впечатления, которое произведет на вас это письмо, подумайте, что я на траве и сплю, и не выводите никаких обо мне заключений.
Весь наш разговор свелся к тому, что, по моему мнению, революционная деятельность безнравственна
Ничего не пишу, занимаюсь Конфуцием, и очень хорошо. Черпаю духовную силу.
Нехорошо поступил ты, любезный брат, отдаваясь недоброму чувству раздражения.
