Все материалы
То, что срок нашей земной жизни не в нашей власти и всякую секунду может быть оборван, всегда забывается нами.
Очень хорошо. Я себя давно так умственно и физич[ески] хорошо, бодро не чувствовал.
Если бы гениальные произведения были сразу всем понятны, они бы не были гениальные произведения.
Мне ужасно совестно и досадно, что я затерял две ваши рукописи. Пожалуйста простите меня.
Я все по старому — пытаюсь писать, но не втянулся хорошенько.
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Всё слабость и уныние.
Наша жизнь между двумя вечностями ни более, ни менее велика, и последствия ее как для того, кто умирает, так и для тех, кто остается, — одни и те же.
Надо твердо поставить всю жизнь на это: искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.
Ничего не работается. Живу радостно.
Получил я от брата Николая Записки Охотничьи его ― листа 3 печатных. На днях покажу Тургеневу, но по моему прелестно.
Ежели можно раньше приехать, то приеду, потому что только с тобой, детьми я дома и человек
Живу почти один, а народу бездна — гости за гостями. Работаю немного. — Коля ваш в степи. А вы как? Не уехали ли тоже? Пишите обо всем.
Я берегу чувство, как сокровище, потому что оно одно в состоянии прочно соединить нас во всех взглядах на жизнь; а без этого нет любви.
Других же людей не судить, а стараться любить тем больше, чем больше они заблуждаются и потому несчастны.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Весь наш разговор свелся к тому, что, по моему мнению, революционная деятельность безнравственна
Уже 18-ть лет тому назад я по отношению к собственности поставил себя в такое положение, как будто я умер.
