Все материалы
Я очень опустился.
Всё движется, уясняется внутри, но излагается еще плохо.
Исполнил все, исключая писанья.
Я перебесился и постарел.
Очень жарко. Я даже не купаюсь, а то прилив к голове.
Читал дрянь
В душе хорошо. Идет работа.
Пишу с таким увлечением, что мне тяжело даже: сердце замирает.
Вам верно много икалось, дорогой Афанасий Афанасьич, после того как мы с вами расстались.
Решительно совестно мне заниматься такими глупостями, как мои рассказы, когда у меня начата такая чудная вещь, как роман Помещика.
Удивительное дело, в 81 год только только начинаю понимать жизнь и жить.
Вот уже именно cercle vicieux; как только не в духе, так не любишь людей, а чем больше позволяешь себе не любить, тем больше и больше становишься не в духе.
Все дни живу бесцветно, но прозрачно, всех люблю естественно, без усилия.
Всё не пишу — нет потребности такой, которая притиснула бы к столу, а нарочно не могу.
Я вообще последнее время перед смертью получил такое отвращение к лжи и лицемерию, что не могу переносить его спокойно даже в самых малых дозах.
Болтовня моя не обещает ничего хорошего.
Условного слишком много.
Ничего не пишу, занимаюсь Конфуцием, и очень хорошо. Черпаю духовную силу.
Буду пытаться восстать.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Даю себе слово никому, исключая в случае крайней физической необходимости, взаймы денег не давать.
