Все материалы
Я шил сапоги.
Жив.
Я не люблю писать жалостливо, но я 45 лет живу на свете и ничего подобного не видал.
Люди любят меня за те пустяки — «Война и мир» и т.п., которые им кажутся очень важными.
Я вам бог знает что написал из Москвы, дорогой Николай Николаевич, и теперь меня мучает за это совесть.
Надо твердо поставить всю жизнь на это: искать, желать, делать одно — доброе людям — любить и увеличивать в них любовь, уменьшать в них нелюбовь.
Книг слишком много, и теперь какие бы книги ни написали, мир пойдет всё так же. Если бы Христос пришел и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы и больше ничего. Нам надо перестать писать, читать, говорить, надо делать.
Недавно я прочел в одной английской газете очень верное рассуждение об историческом ходе лечений.
Не надо тревожиться.
Читал дрянь
У Фета вечер очень приятно.
Радуюсь вашей радости, милые дорогие друзья, очень, очень радуюсь.
Не верьте только себе в том, что в сближении с женщинами есть что-то особенно хорошее, смягчающее. Всё это обман похоти.
Письмо ваше тронуло мое сердце. Оно дышит любовью. А в этом всё, и живу я только этим одним желанием: увеличивать и взращать в себе любовь к богу и ближнему
Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый.
Встал в 11. Хотел писать, не шло.
Не помню, писал ли я в последнем, что в ваших словах о работах моих в поле и ваших за книгами есть нотка упрека.
Письма ваши производят на меня очень тяжелое впечатление, так как я вижу в них недоброе чувство ко мне...
Здоровье лучше. Писать ничего не хочется.
Знать, что было и будет, и даже то, что есть, мы не можем, но знать, что мы должны делать, это мы не только можем, но всегда знаем, и это одно нам нужно.
А на что вам книг — у вас горы и виноград и горы.
