28 Мая 1896. Яс. Пол. 12 часов полдень.

Уж несколько дней бьюсь с своей работой и не подвигаюсь. Сплю. Хотел кое-как начерно довести до конца, но никак не могу. Дурное расположение духа, усиливаемое пустотой, бедной, самодовольной, холодной пустотой окружающей жизни. Был за это время в Пирогове. Самое радостное впечатление: в брате Сергее несомненно произошел переворот душевный. Он сам формулировал сущность моей веры (и очевидно признает ее истинной для себя): возвышать в себе духовную сущность и покорять ей животное. У него икона чудотворная, и его мучало неопределенное отношение к ней. Девочки очень хороши — серьезно живут. Маша заразилась ими. Потом дома был Саломон. Танеев, к который противен мне своей самодовольной, нравственной, и смешно сказать, эстетической (настоящей, не внешней) тупостью и его coq du village’ным91 [первое лицо, общий баловень] положением у нас в доме. Это экзамен мне. Стараюсь не провалиться. Страшное событие в Москве, погибель 3000. Я как-то не могу, как должно, отозваться. Всё нездоровится — слабею. В Пирогове шорник, умный человек. Вчера б был из Тулы из рабочих, умный, кажется, революц революционер . Нынче семинарист трогательный. Очень, очень плохо подвигается работа. Письма довольно скучные, п потому ч что требуют учтивых ответов. Написал Бондар Бондареву , Поше, еще кому-то. Да, был еще офицер Дунин-Барковс Дунин-Барковский . Кажется, был полезен ему. Чудесные записки Шкарвана. Вчера письмо от бедного Суллера, к которого загнали на персидск персидскую границу, надеясь уморить его. Помоги ему Бог. И меня не забудь. Дай мне жизни, жизни, т. е. сознательного радостного служения Тебе. За это время думал:

1) Удивительно, как много людей видят какой-то неразрешимый вопрос в зле. Я никогда не видел вопроса. Для меня теперь совершенно ясно, что то, что мы называем злом, есть то благо, действие которого мы еще не видим.

2) Стихотворения Малармэ и др других . Мы, не понимая их, смело говорим, что это вздор, что это поэзия, забредшая в тупой угол. Почему же, слушая92 Написано: слушаю музыку непонятную и столь же бессмысленную, мы смело не говорим того же, а с робостью говорим: да, может быть. Это надо понять, подготовиться и т. п. Это вздор. Всякое произведение искусства только тогда произведение искусства, когда оно понятно — не говорю всем, но людям, стоящим на известном уровне образования, том самом, на к котором стоит человек, читающий стихотворения и судящий о них. Это рассуждение привело меня к совершенно определенному выводу о том, что музыка раньше других искусств (декадентства в поэзии и символизма и пр. в живописи) сбилась с дороги и забрела в тупик. И свернувший ее с дороги был гениальн гениальный музыкант Бетховен. Главное: авторитеты и лишенные эстетическ эстетического чувства люди, судящие об искусстве. Гёте? Шекспир? Всё, что под их именем, всё должно быть хорошо и on se bât les flancs,93 [из кожи лезут вон,] чтобы найти в глупом, неудачном — прекрасное, и извращают совсем вкус. А все эти большие таланты: Гёте, Шекспиры, Бетховены, Микельандж Микельанджелы рядом с прекрасными вещами производили не то что посредственные, а отвратительные. Средние художники производят среднее по достоинству и никогда не очень скверное. Но признанн признанные гении производят или точно великие произведения, или совсем дрянь: Щекс Щекспир , Гёте, Бетхов Бетховен , Бах и др.

3) Представить себе самое сложное, запутанное дело, в к котором требуется мое участие. Со всех сторон кажется, что стоят неразрешимые дилеммы: и так нехорошо, и так дурно. И стоит только перенести вопрос из области внешней в область внутреннюю, в свою жизнь: понять, что это только поприще для моего внутреннего совершенствования, что это экзамен, мерка моего нравственного развития, опыт, насколько я могу и хочу делать дело Божие, увеличение любви — и всё разрешается так легко, просто и радостно.

4) Ошибка (грех) это — употребление разума, данного мне на то, чтобы познать свою сущность в любви ко всему существующему, на то, чтобы добывать благо своему отдельному существу. Пока человек жил без разум разумного сознания, он исполнял волю Бога, добывая благо себе и борясь за него, и не было греха, но как только пробудился разум, так грех.

5) Шорник Михайло говорит мне, что он не верит в будущую жизнь, что он думает, что когда челов человек помрет, то дух выйдет из него и уйдет. А я говорю ему: вот ты с этим духом-то уйди, вот ты и не умрешь.