«ПОСМЕРТНЫЕ ЗАПИСКИ СТАРЦА ФЕДОРА КУЗМИЧА».

Повесть о Федоре Кузмиче — Александре I Толстой замыслил задолго до того, как взялся за ее писание. Первое упоминание об этом замысле — в записи записной книжки под 11 февраля 1890 г., где в числе задуманных сюжетов помечен и сюжет об Александре I. Затем в записи Дневника 25 января 1891 г. читаем: «Стал думать, как бы хорошо писать теперь роман de longue haleine,126 *** длинный, большой, освещая его теперешним взглядом на вещи. И подумал, что я бы мог соединить в нем свои мысли, о неисполнении которых я жалею, всё, зa исключением Александра I и солдата». 10 июля 1891 г. А. А. Толстая, посылая Льву Николаевичу карточку старца Федора Кузмича, писала ему: «Посылаю дорогому Льву героя его будущей легенды. Он так хорошо ее рассказал, что я заранее предвкушаю наслаждение, которое ожидает нас, если он осуществит свое намерение» (АТБ). А. А. Толстая была перед этим в Ясной поляне с 1 по 7 июля 1891 г., и, очевидно, в это время она услышала от Толстого рассказанный им первоначальный замысел легенды. В ответ на это письмо Толстой писал ей 16 июля 1891 г.: «Очень благодарен за карточку. Она очень поощряет к работе. Если бы Бог велел, хотелось бы попробовать написать».127 «Толстовский Музей», Том. I. Переписка Л. Н. Толстого с гр. А. А. Толстой. 1857—1903. Спб. 1911, стр. 368. Однако в ближайшие годы к работе над легендой Толстой не приступал. Судя по свидетельству П. И. Бирюкова (Биография Толстого, т. III, М. 1922, стр. 229), в конце января 1894 г. Толстой вновь рассказывал легенду о Федоре Кузмичф, которую со слов Толстого Бирюков записал (эта запись нам неизвестна). Ближайшее упоминание после этого о повести на сюжет об Александре I — 12 марта 1895 г., когда в числе других произведений, которые «хорошо бы все докончить», называется и «Александр I». 14 июля того же года Толстой заносит в записную книжку следующую заметку, относящуюся к сюжету повести: «Солдата убили вместо него, он тогда опомнился». Через полтора слишком года после этого, в дневниковой записи 13 декабря 1897 г., Толстой в числе других сюжетов, которые стòит и можно обработать как должно, называет и сюжет об Александре I.

Через четыре года, 26 октября 1901 года, он беседовал в Гаспре с вел. кн. Николаем Михайловичем по поводу Александра I и старца Федора Кузмича. Об этой беседе Николай Михайлович записал следующее: «На счет импер. Александра I толковали мы много, и гр. Толстой говорил, что давно ему хотелось написать кое-что по поводу легенды, что Александр кончил свое поприще в Сибири в образе старца Федора Кузмича. Хотя пока еще легенда эта не подтверждается и, напротив того, много данных против нее, но Л. Н. интересует душа Александра I, столь оригинальная, сложная, двуличная, и Толстой добавляет, что если только Александр I действительно кончил свою жизнь отшельником, то искупление, вероятно, было полное, и соглашается с Н. К. Шильдером, что фигура вышла бы шекспировская».128 «Красный архив», 1927, 2 (21), стр. 233.

На особом листке, датируемом 1903 г., в числе тем, предположенных для писания, отмечен и «Александр I».129 «Русские пропилеи». 2. Собрал и приготовил к печати М. Гершензон. М. 1916, стр. 351. В листках из записной книжки 1904 г. записаны сюжеты, предназначенные для недельных чтений «Круга чтения» и в числе их сюжет об Александре — Кузмиче.

К работе над легендой Толстой приступил лишь в конце 1905 г. Он занялся чтением литературы об Александре I и попутно о Павле, главным образом, трудов об обоих императорах историка Н. К. Шильдера. 6 октября этого года Толстой записывает в Дневник: «КОНЧИЛ «Конец века» и читал с отметками Александра I. Уж очень слабое и путанное существо. Не знаю, возьмусь ли за работу о нем. В записной книжке 1905 г. Толстым записан подробный конспект сочинений об Александре I Н. К. Шильдера (всех четырех томов), а также записок Чарторыжского.

5 октября, в письме к А. Ф. Кони, он пишет: «Я теперь занят Александром I. Не знаете ли, есть ли в продаже мемуары Эд. Стурдзы?».130 Письма Л. Н. Толстого. Собр. и ред. П. А. Сергеенко. T. II, М. 1911, стр. 224. 12 октября в Дневник заносится такая запись: «Федор Кузмич всё больше и больше захватывает. Читал Павла. Какой предмет! Удивительный!» 15 октября Толстой пишет дочери Марье Львовне Оболенской: «Читал историю Александра I и делал планы писания» (ГТМ). Однако работа над повестью всё еще не была начата: время было занято поправками и дополнениями к «Концу века» и началом работы над «Обращением к правительству, революционерам и народу», и только 22 ноября Толстой отмечает в Дневнике, что «начал Александра I», но тут же добавляет, что отвлекся «Тремя неправдами», и продолжает: «очень хочется писать Александра I. Читал Павла и декабристов. Очень живо воображаю». В декабре работа над «Посмертными записками» шла лишь спорадически, прерываясь работами над «Божеским и человеческим», «Концом века», «Зеленой палочкой», «Обращением к правительству, революционерам и народу». За этот месяц в связи с «Посмертными записками» в Дневнике сделаны следующие записи. 9 декабря: «Вчера продолжал Александра I». 16 декабря: «Писал немного Александра I, но плохо». 18 декабря: «Нынче начал писать Александра I, но плохо, неохотно». Наконец, 27 декабря: «Еще удачнее пришла характеристика Александра I, если удастся довести хотя до половины. То, что он искренно, всей душой хочет быть добрым, нравственным и всей душой хочет царствовать во что бы то ни стало. Показать свойственную всем людям двойственность иногда прямо противоположных направлений».

Это последняя дневниковая запись Толстого, относящаяся к «Посмертным запискам». Работа над повестью была прервана, видимо, задолго до ее окончания. Судя по тому чтению, каким занялся Толстой в процессе работы над нею, в ней должны были занять видное место и Павел I и декабристы. 2 сентября 1907 г., благодаря вел. кн. Николая Михайловича за присылку вышедшей в этом году его книги «Легенда о кончине императора Александра I в Сибири, в образе старца Федора Козмича», в которой автор опроверг тожество Александра и легендарного старца, Толстой писал ему: «Пускай исторически доказана невозможность соединения личности Александра и Козмича, легенда остается во всей своей красоте и истинности. Я начал было писать на эту тему, но едва ли удосужусь продолжать. Некогда, надо укладываться к предстоящему переходу. А очень жалко. Прелестный образ».131 Новый сборник писем Л. Н. Толстого. Собрал П. А. Сергеенко. Под редакцией А. Е. Грузинского. М. 1912, стр. 320.

К «Запискам Федора Кузмича» относятся следующие рукописи, хранящиеся в ИРЛИ (шифр. 22. 5. 18).

1. Автограф на 11 полулистах большого почтового формата. Первые три полулиста и последний исписаны с одной стороны, остальные — с обеих. Вслед зa заглавием «Посмертные записки старца Федора Кузмича» начало: «Еще при жизни старца Федора Кузмича». Конец: «глядит на подходящую шутиху Матрену Даниловну». В автографе сравнительно мало исправлений и зачеркнутых мест, и они не представляют собой сколько-нибудь важных разночтений. Целиком зачеркнут поперечной чертой лишь один абзац, следующий за словами «крестным отцом был император австрийский и король прусский», стр. 66, строки 18—19:

Сижу я на лаве перед сосновым столиком. На столе распятие, евангелие, псалтирь, моя тетрадь и баночка с чернилами, перочинный нож — подарок игуменьи — и гусиные перья. На стене висит лосинный халат. Окно замерзло. На дворе, должно быть, градусов 40. Я только что наколол дров на завтра и согрѣл согрелся . Ноги теплые в валенках, но руки трясутся от работы и не могут хорошенько очинит перо. Благодарю Бога, что близорукие глаза до сих пор хорошо видят вблизи. На дворе тихо, только изредка от мороза трещат деревья.

2. Рукопись, состоящая из шести четвертушек, четырех полос — долей четвертушек и одного согнутого пополам полулиста писчей бумаги. Бòльшая часть рукописи написана с одной стороны на пишущей машинке и заключает в себе много поправок рукой Толстого. Всё это отдельные части копии автографа, которые, в виду того что они подверглись усиленной авторской правке, были затем переписаны еще раз. На отдельной четвертушке рукой Толстого, написана большая вставка, дополняющая автограф после слов «крестным отцом был император австрийский и король прусский». («Комната, в которую поместили меня... не помню и кормилицу) Вторая вставка, после слов «чтобы еще значительнее было свое величие», стр. 71, строка 36 («Какой то торжественный день... не верят в это»), сделана Толстым на оставшейся недописанной первой странице полулиста и на бòльшей части чистой второй страницы, и, наконец, третья вставка (« 16 декабря. Три дня не писал... надо спокойно ждать»), — стр. 72, строка 15 — стр. 73, строка 10, сделана в конце второй страницы, на третьей и на четвертой страницах того же полулиста.

После слов «бежать, скрыв от всех свое имя», стр. 64, строки 29—30, зачеркнут следующий абзац, переписанный с автографа и предварительно исправленный:

С 8 ноября начались мои обманы и приготовления. В этот день, в два часа, стало так темно, что я зажег свечи. Анисимов, войдя в комнату, поспешно затушил свечи. Когда я спросил, зачем он это делает, он сказал, что это дурная примета, что если днем горят свечи, значить к покойнику. Я воспользовался этим и много раз и всем делал намеки о том, что у меня есть предчувствие скорой смерти.

Этот абзац был зачеркнут сначала поперечной чертой, затем проведенной по ней волнистой вновь восстановлен, затем окончательно зачеркнут по строкам продольными чертами.

После слов «которую испытывали мы, испытывал я», стр. 71, строки 25—26, зачеркнуты следующие слова, переписанные с автографа:

Гордость, сознание своего величия, снисходительное отношение к людям с детства вкореняются в душу.

И как не ошалеть, когда на тебя надевают ленту через плечо, высший знак награды, когда при твоем проезде все снимают шапки, а солдаты отдают честь, когда ты видишь, что старые люди счастливы, если ты скажешь им ласковое слово.

Что касается исправлений, сделанных Толстым, то они приближают текст копии к последней редакции «Посмертных записок».

3. Рукопись, написанная с одной стороны на пишущей машинке на согнутых пополам полулистах и четвертушках, часть которых склеена из двух полос (всего 37 четвертушек) с поправками рукой Толстого. Копия, не всегда исправная, автографа и рукописи, описанной под № 2. Последняя по времени редакция незаконченной повести. Текст сплошной. К третьему абзацу вступления добавлен конец, не находящий себе соответствия ни в автографе, ни в какой-либо сохранившейся вставке («в пятых, то, что, несмотря на всю набожность... удивилась бы земля»). Важнейшие исправления сводятся к следующему. После слов «гнусный развратник», стр. 61, строка 2, зачеркнуто:

друг Аракчеева, грубого льстеца и величайшего злодея и вместо этого написано «злодей».

После слов: «я достал лорнет», стр. 62, строка 20, зачеркнуто:

Взглянул и чуть не упал от охватившего меня ужаса и вместо этого написано: «и мы рассмотрели все, что делалось». После слов: «и страшно выпяченные и то закрывающиеся, то открывающиеся», стр. 62, строки 28—29, фраза:

Когда я немного опомнился и успокоился, я узнал этого человека и понял, что это такое

исправлена так: «Когда я вгляделся в лицо этого человека, я узнал его».

После слов: «никаких интриг, зависти, ссор», стр. 67, строка 14, зачеркнуто:

Вспоминаю теперь все, что она пережила со мной в эти 11 месяцев. Она отдала мне лучшия свои силы, а мы дали ей кокошники, сарафаны, деньги и считали себя расквитавшимися.

После слов «ни маменька, ни бабушка, даже сама бабушка», стр. 67, строки 30—З1, зачеркнуто:

Бабушка казалась мне верхом совершенства. Одно мое желание было быть таким же, как она. Меня огорчало то, что я не был женщина.

После слов «но не отталкивающее впечатление», стр. 70, строка 18, зачеркнуто:

Ее окружало такое поклонение, обожание, что

В трехтомное издание посмертных художественных произведений Толстого, вышедших в России в 1911—1912 гг. под редакцией В. Г. Черткова, «Посмертные записки Федора Кузмича» по цензурным соображениям не вошли. Полностью они напечатаны, но с ошибками, в III томе заграничного издания («Свободного слова») посмертных произведений в 1912 г.132 Всюду напечатано Кузьмича вместо Кузмича; после слов шел по улице стр. 62, строка 23, пропущено сквозь строй; вместо Витт, стр. 63, строка 42, напечатано Витте, вместо донесений, стр. 66, строка 42, — донесение; вместо Виллие, стр. 64, строка 42, — «Вимие»; вместо «моей ужасной жизни», стр. 65, строка — 15, своей старой жизни; вместо Я не помню, стр. 66, строка 39, — Я не помнил после слов с необыкновенно добрым, стр. 66, строки 47—48, пропущены слова «очень белым; вместо поселиться в его доме, стр. 72, строка 22, напечатано поселиться в его дом; вместо «Лудовик» в обоих случаях Людовик; вместо Но пока эти исполнялись, стр. 72, строки 24—25, — Но пока исполнялись»: вместо Я тут стр. 74, строка 11, — И тут, и еще несколько более мелких погрешностей. В том же году, в февральской книжке «Русского богатства», они напечатаны со следующими купюрами. После слов «оставив вместо своего трупа труп замученного», стр. 60, строки 35—36, исключено «мною». После слов «Я величайший преступник», стр. 60, строка 39 — стр. 61, строка 3, исключено «убийца отца, убийца сотен тысяч людей на войнах, которых я был причиной, гнусный развратник, злодей». После слов «что они были участниками», стр. 61, строка 30, исключены слова «моего преступления». После слов «Я приписывал это выражение глаз», стр. 70, строки 18—19, исключено: «(о котором вспоминаю теперь с омерзением)». Наконец, после слов «не того Салтыкова, который, по всем вероятиям» был», стр. 71, строки 16—17, исключены слова «нашим дедом».

Но книжка с произведением Толстого была задержана цензурой. Судебная палата утвердила арест и разрешила выпустить книгу лишь после исключения следующего абзаца: «Людям, не имевшим несчастья родиться в царской семье... чтобы еще значительнее было свое величие», стр. 71, строки 23—36. Редактор «Русского богатства» В. Г. Короленко был предав суду судебной палаты с участием сословных представителей по обвинению «в дерзостном неуважении к верховной власти». 27 ноября 1912 г. состоялся суд, которым Короленко был оправдан, и арест о книжки «Русского богатства» с повестью Толстого снят. Но не дождавшись решения суда, целый ряд издательств, в том числе и «Посредник», выпустили «Посмертные записки Федора Кузмича» с теми купюрами, которые сделаны были в «Русском богатстве», присоединив к ним абзац, исключенный по первоначальному постановлению судебной палаты. (Судебный процесс редактора «Русского богатства», речи прокурора, защитника О. О. Грузенберга и Короленко изложены в 12-й книжке «Русского богатства» зa 1912 г. и перепечатаны вместе с повестью Толстого, статьей Короленко «Герой повести Л. Н. Толстого» и примечаниями В. Г. Черткова в отдельной брошюре, изданной в 1913 г. редакцией «Русского богатства».)

Впервые в России полностью «Посмертные записки Федора Кузмича» были напечатаны в 1918 г., в Москве, без указания года и издательства, в книжке «I. Хаджи Мурат. II. Посмертные записки старца Федора Кузмича. Полное, без пропусков, издание» (перепечатка издания «Свободного слова»),

В вышедшем в 1930 г. пятнадцатом томе «Полного собрания художественных произведений Толстого», издание Государственного издательства, текст заново проверен по рукописям, и значительная часть ошибок текста берлинского издания в нем устранена.

В настоящем издании «Посмертные записки Федора Кузмича» печатаются по исправленной Толстым копии и по автографам.