[ВАРИАНТЫ К СТАТЬЕ «ОБРАЩЕНИЕ К РУССКИМ ЛЮДЯМ. К ПРАВИТЕЛЬСТВУ, РЕВОЛЮЦИОНЕРАМ И НАРОДУ».]

* № 1.

Да, мы теперь стоимъ на распутьи двухъ дорогъ: одной со всѣми ужасами анархическаго террора, съ концомъ военнаго диктаторства, и другой — мирной и благой, разрѣшающей давнишнюю неправду и ведущей къ новымъ, болѣе справедливымъ формамъ человѣческой жизни. И все это въ вашихъ рукахъ.

Подумайте объ этомъ. Вѣдь не говоря уже о томъ несравнимомъ преимуществе избранія пути добра и правды передъ путемъ робкихъ попытокъ насилія и постыдныхъ уступокъ и изворотовъ, — поймите то, что передъ вами только два выхода: съ одной стороны ужасы революціи 93 года, съ казнью Людовика XVI, или 48 годъ съ постыднымъ бѣгствомъ Людовика Филиппа, или ужасы коммуны 71 года; или, съ другой стороны, мирное осуществленіе вѣчнаго и справедливаго идеала народа, во главѣ котораго вы стоите, и указаніе всѣмъ христіанскимъ народамъ того возстановленія справедливости, котораго такъ долго тщетно ожидаютъ всѣ народы. Неужели же можно еще колебаться?

То, что я предлагаю теперь, можно было безпрепятственно сдѣлать три года тому назадъ, и тогда вмѣсто всѣхъ бѣдствій развращенія и позора японской войны уже теперь Россія пользовалась бы полнымъ благоденствіемъ и стояла бы въ дѣлѣ истиннаго прогресса впереди всего человѣчества. Теперь же осуществленіе этого великаго дѣла труднѣе, но пока еще возможно. Но возможно оно или нѣтъ, поймите, что это единственный выходъ изъ того ужаснаго положенія, въ которомъ вы находитесь и въ которое вы поставили русскій народъ.

Спѣшите, пока еще не поздно.

Примѣчаніе. Въ отданномъ мною въ печать сочиненіи «Конецъ вѣка» я высказываю мысль о томъ, что значеніе совершающейся и предстоящей революціи есть освобожденіе людей отъ всякой правительственной власти, замена насилія свободнымъ и разумнымъ соглашеніемъ. То, что я пишу въ этомъ обращеніи къ правительству, не исключаетъ мысли о томъ, что если бы правительство и избрало тотъ благой путь, который предстоитъ ему, конецъ революціи былъ бы все тотъ же: освобождоніе людей отъ всякой насильнической власти, но въ этомъ случае та же цѣль была бы достигнута безъ тѣхъ злодѣяній и того развращенія людей, которыя неизбѣжны при продолженіи правительствомъ того пути самосохраненія и то мелкихъ и постыдныхъ уступокъ, то попытокъ подавить безпорядки военной силой.

* № 2.

Революціонеры.

Такъ это для правительства. Что же дѣлаете вы, революционеры, тѣ, которые боретесь съ правительствомъ?78 боретесь тѣми ужасными средствами: насилія, грабежа, убійства, разоренія, озвѣренія людей Вы говорите и многіе изъ васъ наивно думаютъ, что то, что они дѣлаютъ, они дѣлаютъ не для себя, но для какого то будущаго блага какого то народа. Но вѣдь если только вы серьезно оглянетесь на себя и спросите себя о своихъ задушевныхъ, внутреннихъ мотивахъ, побуждающихъ васъ къ дѣятельности, вы не можете не увидать, что мотивы эти или самые ничтожные, мелкіе, тщеславные, почти физіологическіе — праздная жизнь требуетъ проявленія дѣятельности — или самые низкіе, гадкіе: тщеславія, честолюбія, зависти даже корысти. И во имя этихъ то мотивовъ что же вы дѣлаете?79 Простительно истратить нѣкоторую часть чужихъ трудовъ, обмануть, присвоить чужую собственность ради тщеславія, праздности, корысти, но вѣдь послѣдствія вашей дѣятельности такъ ужасны, что ужаснѣе ничего себѣ представить нельзя.

Разоряете милліоны людей, вызываете братоубійственную бойню, убиваете невинныхъ, добрыхъ людей, дѣтей, людей, исполняющихъ то, что они считаютъ своей обязанностью, главное — раздражаете, озвѣряете людей. И все это или ради тщеславныхъ, честолюбивыхъ цѣлей или смутнаго и лживаго представленія о какомъ то долженствующемъ послѣдовать за этимъ благѣ народа. Ведь хорошо поступать такъ людямъ, сознательно достигающимъ своихъ низкихъ цѣлей или малоумнымъ юношамъ и дѣвицамъ, рабски подчиняющимся гипнозу нынче моднаго певца или пьяниста, завтра моднаго революціонера, но людямъ, способнымъ мыслить, стоитъ только на минуту остановиться и спросить себя: что они дѣлаютъ, къ чему можетъ привести ихъ и другихъ эта дѣятельность и по какому праву они берутъ на себя такую страшную отвѣтственность — убійство и озвѣреніе людей, — стоитъ только искренно спросить себя объ этомъ, чтобы ужаснуться на тѣ нелѣпые и жестокіе поступки, которые безнравственнымъ и малоумнымъ людямъ представляются чѣмъ то высокимъ и самоотверженнымъ.

Среди васъ, революціонеровъ, окончательно рѣшено, считается несомнѣнной истиной, что Николай II, его министры и преданный всеобщему позору Треповъ суть злодѣи внѣ закона, для которыхъ нѣтъ достаточно сильнаго наказанія. Люди же, теперь въ Москвѣ стрѣлявшіе изъ оконъ, бросавшіе бомбы въ роты солдатъ, даже тѣ, казалось бы, самые невинные участники революціи, которые съ заряженными револьверами ходили и ходятъ по улицамъ, готовые всякую минуту употребить эти револьверы въ дѣло, — всѣ эти люди не только не считаются преступными, но восхваляются и считаются самоотверженными подвижниками. Но какъ не могутъ быть дурны поступки Николая II и Трепова, для поступковъ этихъ есть если не оправданіе, то смягчающія вину обстоятельства: Николай II — сынъ, внукъ и правнукъ императоровъ, воспитанный въ императорскихъ преданіяхъ, точно также и Треповъ и другіе правительственные дѣятели. Они сыновья такихъ же министровъ и Треповыхъ, воспитанные въ тѣхъ же преданіяхъ и, кроме того, совершающіе свои жестокія и преступныя дѣла не единолично, а въ связи съ цѣлыми учрежденіями, въ которыхъ отвѣтственность разлагается на множество лицъ.80 Поймите, что для этихъ людей есть очень сильное и важное оправданіе въ тѣхъ жестокостяхъ, въ которыхъ они участвуютъ. Но какое оправданіе, какія смягчающія вину обстоятельства можно привести въ пользу тѣхъ людей, которые, не имѣя никакого яснаго представленія о томъ, что выйдетъ изъ ихъ деятельности, поступающіе не въ связи съ цѣлыми учрежденіями, не подготовленные къ этому, какъ Николай ІІ, Треповы, длиннымъ, одуряющимъ прошедшимъ, а прямо и дерзко берутъ всю ответственность на себя,81 и стачками, остановкой поѣздовъ производящіе рядъ страданій людей ни въ чемъ не виноватыхъ или выходящіе съ револьверами на улицу, готовя смертоубійство. производятъ еще худшія, чѣмъ Треповскія, жестокости и не только не стыдятся ихъ, но считаютъ себя героями? Люди эти смѣло берутъ на себя отвѣтственность за страданія, разореніе, убійства, казни даже, какъ они выражаются, людей, которыхъ они считаютъ для себя вредными.82 Поймите же, что это не только не подвиги, не только не милые поступки увлеченной и будто бы горячей молодежи, а это есть мерзость, подлость, самое скверное преступленіе, которое можетъ совершить человѣкъ. Мы называемъ преступникомъ полудикаго человека съ омраченнымъ прошедшимъ сознаніемъ, который ради ухарства, корысти совершаетъ убійство, какъ делаютъ это обыкновенные разбойники.83 Я могу понять этого человѣка и испытывать къ нему состраданіе и желаніе помочь ему. Но что сказать про толпы такъ называемыхъ интеллигентныхъ людей,84 освободившихся отъ всякихъ нравственныхъ преградъ. съ револьверами ходящихъ по улицамъ, готовыхъ убивать своихъ ближнихъ?85 Я ужасаюсь и не вижу никакой возможности помочь этимъ людямъ. Зло это слишкомъ закоренѣлое, имѣющее слишкомъ далекіе корни. Имъ кажется, что они совершаютъ подвиги или достойные уваженія и похвалы поступки, свойственные благородному увлеченію милой молодежи. А во сколько тысячъ разъ эти милые люди развращеннѣе и преступнѣе того простого разбойника, который убилъ, чтобы ограбить.

Вы говорите, что делаете это все для народа. Но вѣдь вы сами знаете, что это ложь, что вамъ дѣла нѣтъ до народа. Вы и не знаете и не любите его. Для какого народа? Знаете ли вы тотъ стомилліонный народъ, который живетъ своимъ земледѣльческимъ трудомъ по всей Россіи и не только кормилъ и кормитъ васъ, но вскормилъ предковъ вашихъ и не только не нуждается во всехъ техъ мнимыхъ благахъ, которыхъ вы добиваетесь въ своей борьбѣ съ правительствомъ, но даже и не знаетъ, что такое всѣ эти ваши политическія и соціалистическія программы. Только представьте себѣ ясно этотъ народъ, который составляетъ одинъ тѣло русскаго народа, и поймите, что вы только вредные паразиты этого тѣла, загнивающіе на немъ и передающіе ему свое гніеніе.86 Вѣрю, что среди васъ есть добрые, честные, хотя и заблудшіе люди, и вотъ къ этимъ то людямъ и обращаюсь я.

Подумайте только, живо представьте себѣ жизнь того стомилліоннаго народа, который кормилъ, кормитъ, воспиталъ насъ, подумайте объ этихъ ста милліонахъ людей,87 живущихъ вѣчно на краю нужды, голода, вымиранія и вмѣстѣ съ тѣмъ терпѣливо работающихъ и кормящихъ насъ,88 объ этихъ вымирающихъ дѣтяхъ, измученныхъ матеряхъ, непосильно работающихъ мужчинахъ, вымирающихъ отъ нужды старикахъ, и прикиньте къ этимъ людямъ всѣ тѣ реформы, которыхъ вы добиваетесь, и вы увидите, какъ чуждо, несоотвѣтственно жизни этого народа все то, что составляетъ ваши идеалы.

Но нѣтъ, вы не только не думаете этого, но вы вполнѣ увѣрены, что этотъ грубый народъ ничего не понимаетъ и совершенно погибъ бы безъ васъ, что вы его научите уму-разуму и облагодѣтельствуете его.

Тотъ паразитный мохъ, который пристроился къ дубу, хочетъ научить этотъ дубъ, какъ ему надо питаться и рости.

Вѣдь если не обманывать себя, а прямо взглянуть на то, что дѣлается и во имя чего дѣлается то, что дѣлается, то будетъ ясно для всякаго, что совершающаяся революція, какъ и всѣ революціи бывшія где бы то ни было, означаетъ только то, что одни люди, находящіеся внизу, хотятъ стать на мѣсто тѣхъ, которые находятся наверху. Въ этомъ истинная цѣль всякой революціи. Вы же, огромное большинство участвующихъ въ революции, вы только слѣпое орудіе тѣхъ, которымъ нужна революція для того, чтобы стать на мѣсто тѣхъ, которыхъ они столкнуть съ него. Такъ что если вы вдумаетесь въ то, кѣмъ дѣлается революція и какія ея послѣдствія89 вы увидите, что большой массѣ народа не можетъ быть лучше отъ какой бы то ни было революціи. Покуда будетъ насильническое правительство, народъ будетъ только перемѣнять своихъ властителей и угнетателей, какъ это и происходить въ Европѣ и Америкѣ, но не освободится отъ нихъ. и какъ живетъ и чего хочетъ тотъ народъ, во имя котораго вы будто бы дѣлаете революцію, вы поймете, что то, что вы дѣлаете, не есть только ошибка, но есть глупое и гнусное преступленіе.

Что же дѣлать народу, какъ относиться народу, не тѣмъ десяткамъ тысячъ рабочихъ, которые суетятся и мечутся по городамъ, а большому, настоящему, стомилліонному земледѣльческому народу, что дѣлать этому народу, какъ ему относиться къ совершающейся революціи?

Народу прежде всего надо понимать и твердо знать, что насильническая революція ни въ какомъ случаѣ не можетъ улучшить его положенія. Всякая власть, держащаяся насиліемъ, озабочена только тѣмъ, какъ бы удержаться въ силѣ, и народъ для нея всегда есть ничто иное, какъ орудіе, которое она употребляетъ для этой цѣли (подати, солдатство). Такъ что насильническое правительство, какое бы оно ни было, — самодержавное, конституціонное, республиканское, — какъ всегда угнетало народъ, такъ всегда и будетъ угнетать народъ. Во Франціи нѣсколько вѣковъ ѣздило на народѣ монархическое правительство со всѣми своими прислужниками, съ 1793 года ѣздитъ съ разными перерывами республиканское правительство, тоже съ своими, большею частью другими, чѣмъ прежде, прислужниками; тоже происходило и происходитъ вездѣ, гдѣ были революціи.90 народу жить не лучше и не можетъ быть лучше до тѣхъ поръ, пока онъ подчиняется правительству. Тоже самое и было и должно быть съ русскимъ правительствомъ. Пока будетъ правительство, будутъ войска, войны,91 какъ японская война, будутъ подати, будетъ земля не въ рукахъ рабочаго народа.92 Народу пора понять это, пора понять ту простую истину, до которой онъ доведенъ горькимъ, многовѣковымъ опытомъ, что пока онъ повинуется власти, власть будетъ гнести его, отнимать отъ него плоды его трудовъ въ видѣ податей, отнимать отъ него сыновей для того, чтобы дѣлать изъ него солдатъ, отнимать у него землю, чтобы ею пользовались не работающіе на ней. Въ республиканскихъ правительствахъ Франціи,

Америки, въ конституціонныхъ Англіи, Германіи, Италіи тѣ же вооруженія и войска, тѣ же подати, тѣ же земли въ рукахъ богачей, тѣ же войны, не Японская, такъ Бурская, не Бурская, такъ Филиппинская.

Теперь при совершающейся революціи народу надо не поддаться тому заблужденію, что перемѣна властителей и угнетателей можетъ улучшить его положеніе. Напротивъ, теперь, при этомъ случаѣ борьбы двухъ: одного стараго и другого новаго, зарождающагося правительства, ему надо понять, что ему не нужно ни то, ни другое.93 и не принимать участія въ борьбѣ, приставая къ тому или другому, и сейчасъ не содѣйствовать революціонерамъ, не слушать ихъ подговоровъ, не признавать надъ собой власти этого новаго правительства съ ихъ комитетами, союзами и т. п., но точно также не признавать и стараго, борющагося съ ними правительства и не повиноваться ему ни въ борьбѣ противъ революціонеровъ (такъ называемая черная сотня), ни въ прежнихъ требованіяхъ правительства податей и солдатства. Народу надо понять, что у него есть три великихъ нужды, отъ которыхъ онъ давно страдалъ и страдаетъ: нужда земельная, то, что земля признается собственностью людей, которымъ она не нужна для прокормленія, вторая — подати, т. е. то, что чѣмъ больше онъ зарабатываетъ и улучшаетъ свое положеніе, тѣмъ больше предъявляется ему требованій и отбирается отъ него часть его трудовъ, и третье — солдатство, т. е. то, что всѣ сыновья, которыхъ семья вскормитъ для своей поддержки, отбираются отъ нея для чуждыхъ ей цѣлей насилія и убійства. Народу надо понять, что теперь настало время и возможность освободиться отъ этихъ трехъ совершаемыхъ надъ нимъ неправдъ, и освободиться самымъ простымъ и естественнымъ путемъ: прекращеніемъ повиновенія какому бы то ни было правительству. Народу, въ особенности земледѣльческому народу, надо понять это, понять и сдѣлать это, потому что именно ему, земледѣльческому народу, легче всего сдѣлать это. Онъ одинъ, земледѣльческій народъ, живущій въ мірскомъ устройствѣ, можетъ совершенно свободно отказаться отъ повиновенія правительству и продолжать жить спокойной, упорядоченной жизнью, не нуждаясь ни въ какихъ внѣшнихъ правительственныхъ учрежденіяхъ.

Понятно, что для этого народу не надо думать о томъ искусственномъ соединеніи, которое называется Россіей, государствомъ Россійскимъ, о томъ, кто будетъ завѣдывать Польшей, Финляндіей, Грузіей, будутъ ли всѣ эти народы считаться Россіей или не Россіей. Тѣмъ, которымъ нужно, чтобы было русское государство, пускай устраиваютъ это, какъ умѣютъ и могутъ, земледѣльческимъ же людямъ этого русскаго государства совсѣмъ не нужно, имъ нужно только жить своей доброй, нравственной, трудолюбивой жизнью, пользуясь на равныхъ правахъ всею землею, не давая никому насильно податей и не отдавая своихъ сыновей въ солдаты. Для того же, чтобы можно было такъ жить, нужно только одно — не повиноваться никакому правительству.

Такое освобожденіе отъ насилія власти и главныхъ золъ — податей, солдатства, захвата земли — невозможно для людей городскихъ,94 и такъ называемой интеллигенціи, гордящейся своимъ оторваннымъ паразитнымъ положеніемъ, этимъ людямъ необходима власть. Пускай они и повинуются ей. Тѣ же, которые хотятъ жить доброй, свободной жизнью, будутъ жить земледѣльческой жизнью и стараться, если они оторваны отъ нея, возвращаться къ ней. Такъ что предстоящая теперь дѣятельность русскаго народа состоитъ никакъ не въ томъ, чтобы участвовать въ революціонныхъ разгромахъ или въ антиреволюціонныхъ дѣйствіяхъ вродѣ черной сотни, и никакъ не въ выборахъ и палатахъ и думахъ съ ихъ обманами, подкупами, убійствами, а въ самой простой, всегда возможной, ничѣмъ не удержимой отрицательной дѣятельности — въ неповиновеніи никакому правительству.

Такъ что народу при теперешнихъ обстоятельствахъ жестокой и злой борьбы революціонеровъ съ правительствомъ надо только одно: продолжая свою земледѣльческую жизнь и стараясь все болѣе и болѣе упорядочить ее, не принимать участія ни въ какой насильнической дѣятельности.

Только бы поступалъ бы такъ земледѣльческій народъ, и уничтожились бы сами собой всѣ тѣ бѣдствія, которыя угнетаютъ его, и очень скоро изчезли бы, частью вернувшись къ земледѣлію, тѣ оторванные отъ земли паразитные какъ правительственные, такъ и революціонные люди, и сложилась бы новая мирная жизнь людей, руководящихся не насиліемъ власти, а внутреннимъ, свойственнымъ всѣмъ людямъ закономъ добра и правды.

Вѣдь если только вы перестанете обманывать себя, а прямо взглянете на то мѣсто, которое вы, революціонеры, занимаете въ русскомъ народѣ, и на то, что вы дѣлаете, то вамъ будетъ ясно, что ваша борьба съ правительствомъ есть борьба двухъ паразитовъ на здоровомъ тѣлѣ. Если есть какой-нибудь смыслъ въ вашей борьбѣ, то только тотъ, что вы хотите стать на то мѣсто, на которомъ до сихъ поръ было правительство. И потому говорите о своей борьбѣ, о своихъ интересахъ, а не о народѣ, не лгите говоря о немъ и оставьте его въ покоѣ. Ему нѣтъ дѣла до вашей борьбы, потому что онъ знаетъ, что кто бы не одержалъ верхъ, ему отъ этого не можетъ быть ни хуже, ни лучше.

Скорѣе хуже, потому что какъ ни безнравственны люди правительства, люди, не боящіеся на свою одну отвѣтственность брать всѣ ужасы революціи, еще безнравственнѣе. Не приписывайте себѣ значенія борцовъ зa народъ. Это неправда. Боритесь съ правительствомъ, если вы не можете удержаться отъ этого, но знайте, что въ этой насильнической борьбѣ не только нѣтъ ничего благороднаго и хорошаго, но эта борьба насиліемъ есть глупое и жестокое и безнравственное дѣло.

Вамъ, крестьянскому, земледѣльческому народу, нужны три дѣла: чтобы земля не продавалась и не покупалась, а была общимъ достояніемъ всѣхъ, второе — чтобы правительство не отбирало отъ васъ ваши заработки податями и пошлинами, и третье еще — чтобы правительство не отнимало бы отъ васъ вашихъ сыновей работниковъ въ солдаты.

Какое же изъ двухъ правительствъ — старое или новое избавить васъ отъ этихъ трехъ неправдъ? На правительство мало надежды. Земельную неправду оно едва ли разрешитъ когда-нибудь. Теперь, когда всѣ уже говорятъ о земельной неправде и идетъ жестокая борьба съ революціонерами, правительство сдѣлало только то, что простило половину выкупныхъ платежей и черезъ банки продаетъ земли богатымъ мужикамъ. Такъ что мало надежды на то, чтобы оно (въ особенности потому, что всѣ правительственные люди и самъ царь и его сотрудники — богатые помѣщики) освободило бы васъ отъ земельныхъ захватовъ. Отъ податей старое правительство уже никакъ не освободитъ васъ, потому что оно живетъ податями и на эти подати содержитъ своихъ чиновниковъ и войско. А войско нужно ему и для войнъ съ другими народами и для того, чтобы держать васъ въ покорности.

Такъ что нѣтъ надежды на то, чтобы старое правительство освободило васъ.

Что же обѣщаютъ революціонеры? Революціонеры обѣщаютъ вамъ устроить конституціонную монархію или республику, такую же, какъ въ Европѣ и Америкѣ, въ которой вы посредствомъ выборовъ будете сами писать для себя законы и назначать правителей.

О податяхъ, о томъ, чтобы перестать отбирать насильно заработки у рабочаго народа, революціонеры ничего не обѣщаютъ, а также, какъ и при старомъ правительствѣ, и также, какъ это дѣлается во всѣхъ республикахъ, считаютъ, что народъ долженъ отдавать тѣ подати, какія опредѣлитъ высшее правительство. Также и о войскѣ понимаютъ революціонеры. Они считаютъ, что во всякомъ государствѣ нужно сильное войско и вооруженіе и потому, точно также какъ при старомъ правительствѣ, считаютъ необходимымъ или обязательную службу для всѣхъ мужчинъ, какъ это дѣлается во всѣхъ европейскихъ государствахъ, или собирать съ народа подати для вольнаго найма, какъ это дѣлается въ Англіи и Америкѣ. Что же касается до земельной неправды, хотя и революціонеры (и не всѣ, а только нѣкоторые изъ нихъ) и обѣщаютъ теперь, пока они не во власти, что земля будетъ отдана рабочему народу, едва ли при новомъ устройствѣ они будутъ въ состояніи исполнить это обѣщаніе. Вездѣ, гдѣ учреждено то самое выборное правительство, которое хотятъ ввести революціонеры: и во Франціи, и въ Швейцаріи, и въ Англіи, и въ Америкѣ земля все также, какъ и въ Россіи, отнята у рабочаго народа. Такъ что также мало надежды и на революціонеровъ, чтобы они могли освободить землю, когда будутъ во власти.

Люди, собирающіеся въ собранія и произносящіе тамъ рѣчи, имѣющія цѣлью измѣненіе существующаго правительства, часто говорятъ, что они враги насилія и желаютъ достигнуть замѣны существующаго порядка новымъ, мирнымъ путемъ. Тоже часто говорятъ и стачечники и забастовщики. Но говорить такъ могутъ только люди обманывающіе или обманывающіеся. Нельзя мирнымъ путемъ требовать отъ людей, находящихся во власти и считающихъ себя въ правѣ95 (и даже своей обязанностью) пользоваться этой властью, чтобы они безъ насилія или угрозы его отказались отъ нея.

Такъ что люди, старающіеся замѣнить существующее правительство другимъ, всѣ, какого бы ни было направленія, всѣ всегда опираются на насиліе. И тѣ революціонеры, которые прямо прибѣгаютъ къ насилію, къ борьбѣ оружіемъ, къ убийству, только96 правдивѣе дѣлаютъ то, что другіе подразумѣваютъ.

Правительство само можетъ измѣнить свое устройство, но извнѣ измѣнить существующее правительство, считающее за собой право и обязанность быть правительствомъ, нельзя иначе, какъ силою. И это самое дѣлаютъ революціонеры — одни скрытно и нечестно, какъ это дѣлаютъ такъ называемые либералы, другіе прямо и открыто преступно, какъ это дѣлаютъ революціонеры — убійцы.

Какъ бываетъ время, когда ребенокъ не ходить самъ и его водятъ на помочахъ, такъ и для народовъ бываютъ времена, когда они не могутъ быть безъ правительства, но какъ для дѣтей приходитъ время, когда они выучиваются стоять и ходить одни, такъ и теперь для народовъ наступаетъ время сойти съ помочей правительствъ и начать стоять и ходить сами собою. Вы же, русскіе люди, самой судьбой приведены теперь къ этому. Вы приведены къ этому и тѣми преступленіями, которыя совершали и совершаютъ люди какъ стараго правительства, такъ и тѣ, которые хотятъ быть новымъ правительствомъ, а также и тѣмъ, что огромное большинство васъ живетъ, удовлетворяя сами себя земледѣльческой жизнью, и еще, и главное, тѣмъ, что въ васъ всегда было живо христіанское начало смиренія и кротости и потому предпочтеніе подчиненія насилію, чѣмъ участія въ немъ.

Вамъ, русскимъ людямъ, выпало на долю великое призваніе осуществить для себя и показать другимъ людямъ, что въ наше время народамъ уже не нужны насильническія правительства и что народы могутъ жить безъ нихъ и миролюбивѣе и безгрѣшнѣе и даже благоустроеннѣе, чѣмъ подъ ихъ властью.

Такъ могутъ поступать только люди вполне развращенные, сознательно лгущіе для достиженія своихъ низших цѣлей, или малоумные юноши, гимназисты, студенты, или истеричныя дѣвицы, рабски подчиняющіеся гипнозу нынче моднаго пѣвца или пьяниста, завтра моднаго революціонера. Но вы, руководители революціи, люди уже не молодые и способные мыслить, во имя чего вы дѣлаете то, что делаете?

Вы говорите, что дѣлаете это для народа, что главная цѣль ваша — благо народа. Но вѣдь это неправда, и вы сами знаете, что это неправда. Все, что вы дѣлаете, вы дѣлаете не для народа, а для себя, по своимъ личнымъ мотивамъ: или изъ честолюбія, желанія занять видное и властвующее положеніе, или изъ тщеславія — хочется отличиться передъ своимъ кружкомъ, или по мотивамъ почти физіологическимъ: праздная, сытая жизнь, требующая проявленія дѣятельности, или желаніе новизны, или простая зависть къ положенію, которое самому хочется занять, или возникшее изъ смутнаго сознанія ложности, незаконности своего положенія желаніе измѣнить его, не измѣняя себя, или недоброе чувство мести правительству, или смутная надежда на то, что улучшится свое личное положеніе вмѣстѣ съ измѣненіемъ существующаго строя. Все, но только не благо народа. Правда, вамъ, лучшимъ изъ васъ, кажется, что мотивы ваши — благо народа, и съ помощью столь несвойственныхъ русскому народу обычныхъ теперь лицемѣрныхъ лживыхъ и пышныхъ фразъ о «любви беззавѣтной къ народу» вамъ легко уверить себя въ этомъ. Но серьезно, искренно спросите себя, зачѣмъ вы дѣлаете то, что дѣлаете, и вы увидите, что у васъ нѣтъ не только беззавѣтной, но никакой любви къ народу. Вы говорите, что вы озабочены благомъ народа, на шеѣ котораго вы сидите и котораго вы знаете только настолько, насколько онъ нуженъ вамъ, чтобы кормить, одѣвать, обстраивать васъ, служить вамъ. Если вы точно озабочены благомъ народа, то первое, главное, что вы должны сдѣлать для его блага, это то, чтобы слѣзть съ него, перестать эксплуатировать и развращать его, оставить его въ покоѣ.

Я помню, какъ при уничтоженіи крѣпостного права не только тѣ, которые страдали отъ этого учрежденія, но и тѣ, которые пользовались выгодами отъ него, почти всѣ съ увлеченіемъ взялись за осуществленіе этого дѣла. То же самое будетъ и съ земельнымъ вопросомъ. Разница только въ томъ, что въ разрѣшеніи вопроса рабства мы имѣли передъ собой образецъ другихъ народовъ; въ этомъ же дѣлѣ мы должны быть сами образцами для другихъ.

Поймите, что, продолжая бороться съ тѣми, съ кѣмъ вы боретесь, тѣми же средствами, которыми борятся они съ вами, — обманами, лжами, насиліями, казнями, ужасными убійствами невинныхъ людей вмѣстѣ съ восставшими, вы не только не спасете себя, а только вѣрнѣе губите, набирая на свою голову все новыя и новыя преступленія, которыя всѣ зачтутся вамъ.

Подъ правительствомъ я разумѣю тѣхъ людей, которые, пользуясь установленной властью, могутъ измѣнять существующіе законы и приводить ихъ въ исполненіе. (Въ Россіи до сихъ поръ были и продолжаютъ быть такими людьми: царь и его министры и ближайшіе совѣтники.)

Провозглашаемое основаніе всякой правительственной власти есть только одно: служеніе благу того народа, надъ которымъ оно имѣетъ власть.

Что же дѣлаете теперь вы, правительственные люди Россіи?

Поставьте передъ людьми такой идеалъ, и не для того, чтобы спасти себя, а серьезно и искренно возьмитесь за осуществленіе его, и вы спасете не только себя, но спасете Россію отъ тѣхъ бѣдствій, которые уже наступили и еще угрожаютъ ей.

И такой идеалъ вамъ не надо выдумывать, это давнишній идеалъ всего русскаго народа, идеалъ этотъ есть возвращеніе всему народу — не однимъ крестьянамъ, а всему народу — его естественнаго и законнаго права на землю.

Людямъ, не привыкшимъ мыслить своимъ умомъ, идеалъ этотъ кажется неосуществимымъ, потому что это не есть повтореніе того, что осуществлено въ Европѣ и Америкѣ. Но именно потому, что идеалъ этотъ нигдѣ еще не былъ осуществленъ, онъ и есть истинный идеалъ нашего времени и, кромѣ того, идеалъ ближайшій и могущій быть и долженствующій быть осуществленнымъ прежде, чѣмъ среди другихъ народовъ, именно теперь въ Россіи. Загладьте свой грѣхъ добрымъ дѣломъ, постарайтесь, пока вы еще у власти, уничтожить давнюю вопіющую, жестокую несправедливость частной земельной собственности, которая такъ живо чувствуется всѣмъ земледѣльческимъ народомъ и отъ которой онъ такъ жестоко страдаетъ, — и на вашей сторонѣ будутъ всѣ лучшіе люди, такъ называемая интеллигенція. Съ вами будутъ всѣ искренніе конституціоналисты, которые не могутъ не понять, что прежде чѣмъ призывать весь народъ къ выборамъ представителей, нужно освободить этотъ народъ отъ того земельнаго рабства, въ которомъ онъ находится. Съ вами же должны будутъ признать себя и соціалисты, такъ какъ тотъ идеалъ, который они ставятъ себѣ — обобществленіе орудій труда, — достигается прежде всего обобществленіемъ главнаго орудія труда — земли. Съ вами же будутъ и революціонеры, потому что та революція, которую вы произведете освобожденіемъ земли отъ частной собственности, есть осуществленіе одного изъ главныхъ пунктовъ ихъ программы. Съ вами же будетъ, главное, весь тотъ стомилліонный земледѣльческій русскій народъ, который одинъ и представляетъ изъ себя настоящій русскій народъ.

«Но если мы, русскіе люди, сейчасъ же станемъ жить такъ, не повинуясь правительству, то не будетъ Россіи», скажутъ люди, которымъ кажется, что въ томъ, что есть Россія, т. е. соединеніе многихъ разныхъ народовъ подъ одной властью, есть что-то важное, великое и полезное.

Но вѣдь это соединеніе многихъ разныхъ народовъ, называемое Россіей, не только не нужно вамъ, русскимъ рабочимъ людямъ, но именно въ этомъ соединеніи одна изъ главныхъ причинъ нашихъ бѣдствій.

Если облагаютъ податями и пошлинами васъ и облагали вашихъ предковъ, накопивъ огромные долги, которые вы должны выплачивать, если съ васъ берутъ солдатъ и разсылаютъ ихъ на разные концы свѣта воевать съ людьми, которымъ до васъ и вамъ до которыхъ нѣтъ никакого дѣла, то все это только изъ за того, чтобы удержать эту Россію, т. е. насильственное соединеніе Польши, Кавказа, Финляндіи, Средней Азіи, Манджуріи и другихъ земель и народовъ подъ одной властью. Но мало того, что отъ этого соединенія, называемаго Россіей, всѣ ваши бѣдствія, — въ этомъ соединеніи и великій грѣхъ, въ которомъ вы невольно участвуете, когда повинуетесь правительству.

Для того чтобы была Россія, та, какая есть, надо держать въ покорности поляковъ, финляндцевъ, латышей, грузинъ, татаръ, армянъ и другихъ. А для того чтобы держать ихъ въ покорности, надо запрещать имъ жить какъ они хотятъ и, если они не слушаются запрещеній, казнить, убивать ихъ. Зачѣмъ же вамъ участвовать въ этихъ дурныхъ дѣлахъ, когда отъ нихъ же ваши бѣдствія? Тѣ, кому нужно, чтобы была эта Россія и владѣла Польшей, Грузіей, Финляндіей и другими землями, пускай устраиваютъ это какъ умѣютъ и могутъ. Вамъ же, рабочимъ людямъ, это совсѣмъ не нужно, а нужно совсѣмъ другое. Вамъ нужно только, чтобы у васъ было достаточно земли, чтобы никто насильно не отбиралъ у васъ вашего имущества и не забиралъ бы вашихъ сыновей въ солдаты и, главное, не принуждалъ бы васъ дѣлать дурныя дѣла. И ничего этого не будетъ, если только вы не будете исполнять разоряющія и губящія ваши тѣла и души требованія правительства.

«Но какъ же устроятся безъ правительства всѣ большія общественныя дѣла, когда всѣ люди будутъ жить отдѣльными обществами? Какъ устроятся пути сообщенія, желѣзныя дороги, телеграфы, пароходы, почта, высшія учебныя заведенія, библіотеки, торговля, когда не будетъ правительства?»

Люди такъ привыкли къ тому, что правительства завѣдуютъ всѣми общественными дѣлами, что имъ кажется, что и самыя дѣла эти устраиваются правительствами и что безъ правительства нельзя устроить ни высшія школы, ни пути сообщенія, ни почты, ни библіотеки, ни торговыя сношенія. Но это неправда. Самыя большія общественныя дѣла не только въ одномъ народѣ, но среди разныхъ народовъ устраиваются безъ помощи правительствъ частными людьми. Такъ устроены всякаго рода международные, ученые, торговые, промышленные союзы. Правительства не только не помогаютъ такимъ, по добровольному согласію устраиваемымъ союзамъ, но, вступая въ такія дѣла, всегда мѣшаютъ имъ.

Но освобожденіе это для народовъ, большинство которыхъ оставило земледѣльческую жизнь и живетъ промышленной городской жизнью, пользуясь трудами другихъ народовъ, представляется особенно труднымъ. Такое освобожденіе вырабатывается среди нихъ посредствомъ соціализма. Вамъ же, русскимъ рабочимъ, живущимъ преимущественно земледѣльческой жизнью и самимъ удовлетворяющимъ своимъ нуждамъ, освобожденіе это особенно легко. Правительство для васъ уже давно составляетъ не необходимость, даже не удобство, а великую, ничѣмъ не выкупаемую тяжесть и бѣдствіе.

Правительство, только правительство своей властью отнимаетъ у васъ землю, только правительство отбираетъ отъ васъ податями и пошлинами большую часть того, что вы своимъ трудомъ пріобрѣтаете, только оно лишаетъ васъ трудовъ вашихъ сыновей, забирая ихъ въ солдаты и посылая ихъ на убійства.

Правительство вѣдь не есть такое же отъ Бога установленное необходимое условіе человѣческой жизни, какъ воздѣлываніе земли, бракъ, семья, общеніе людей, которыя всегда будутъ, пока будутъ люди. Правительство есть человѣческое учрежденіе, которое устанавливается, когда оно нужно, и уничтожается, когда перестаетъ быть нужнымъ, какъ и всякія человѣческія учрежденія.

Въ старину бывали учреждаемы человѣческія жертвы, идолослуженія, гаданія, пытки, рабство и многое другое. И все это уничтожилось, когда народъ настолько просвѣщался, что учрежденія эти становились лишней тяжестью и бѣдствіемъ. То же и съ правительствами. Правительства учреждались тогда, когда народъ былъ дикій, жестокій и грубый. Такія же жестокія и грубыя устанавливались и правительства. Всѣ почти правительства законы свои взяли отъ язычниковъ римлянъ. И правительства до сихъ поръ остаются такими же грубыми учрежденіями съ насильническими поборами, солдатами, тюрьмами, казнями, какія были еще до христіанства. Но народъ, просвѣщаясь, все менѣе и менѣе нуждался въ такихъ правительствахъ, а въ наше время большинство христіанскихъ народовъ дожило до того, что правительства стали для нихъ только помѣхой.

Скорлупа нужна яйцу, пока не вывелся птенецъ. Но когда птенецъ готовъ, скорлупа только помѣха. То же и съ правительствами: большинство христіанскихъ народовъ сознаютъ это. Въ особенности живо чувствуетъ это теперь русскій земледѣльческій народъ.