ПРЕДИСЛОВИЕ К СТАТЬЕ В. Г. ЧЕРТКОВА «О РЕВОЛЮЦИИ».
Прочел вашу статью и, кроме того, что я вполне согласен с высказанным в ней, мне еще вот что хочется сказать о ней.
«Нет более безнадежно глухих, как те, которые не хотят слышать».
Революционеры говорят, что цель их деятельности — разрушение того насильственного строя, который угнетает и развращает людей. Но ведь для того чтобы разрушить этот насильственный строй, нужно прежде всего иметь средства; для этого нужно, чтобы было хоть какое-нибудь вероятие в успехе такого разрушения.
Такого же вероятия нет ни малейшего. Существующие правительства давно уже узнали своих врагов и те опасности, которые им угрожают, и потому давно уже приняли и теперь неусыпно принимают все меры к тому, чтобы сделать невозможным разрушение того строя, на котором они держатся. Мотивы же и средства для этого у правительств самые сильные, какие только могут быть: чувство самосохранения и дисциплинированное войско.
Попытка революции 14-го декабря происходила в самых выгодных условиях случайного междуцарствия и принадлежности к военному сословию большинства членов, и что же? И в Петербурге и в Тульчине восстание без малейшего усилия было задавлено покорными правительству войсками, и наступило грубое, глупое, развратившее людей тридцатилетнее царствование
Нельзя не признавать молодечества и самоотвержения людей, как
Только тем, что в революционной деятельности есть доля задора, борьбы, прелести риска своей свободой, жизнью, — что всегда привлекает молодежь, — можно объяснить то, что люди умные, нравственные могли и могут предаваться такой явно бесполезной деятельности. Жалко видеть, когда энергия сильных и способных людей тратится на то, чтобы убивать животных, пробегать на велосипедах большие пространства, скакать через канавы, бороться и тому подобное; и еще более жалко, когда эта энергия тратится на то, чтобы тревожить людей, вовлекать их в опасную деятельность, разрушающую их жизнь, или, еще хуже, — делать динамит, взрывать или просто убивать какое-нибудь почитаемое вредным правительственное лицо, на место которого готовы тысячи еще более вредных.
Революционеры говорят, что цель их деятельности — свобода людей. Но для того чтобы служить свободе, надо ясно определить то, что понимается под словом свобода.
Под свободой революционеры понимают то же, что под этим словом разумеют и те правительства, с которыми они борятся, а именно: огражденное законом (закон же утверждается насилием) право каждого делать то, что не нарушает свободу других. Но так как поступки, нарушающие свободу других, определяются различно, соответственно тому, что люди считают неотъемлемым правом каждого человека, то свобода в этом определении есть не что иное, как разрешение делать всё то, что не запрещено законом; или, строго и точно выражаясь, свобода, по этому определению, есть одинаковое для всех, под страхом наказания, запрещение совершения поступков, нарушающих то, что признано правом людей. И потому то, что по этому определению считается свободой, есть в большей мере случаев нарушение свободы людей.
Так, например, в нашем обществе признается право правительства распоряжаться трудом (подати), даже личностью (военная повинность) своих граждан; признается за некоторыми людьми право исключительного владения землей; а между тем очевидно, что эти права, ограждая свободу одних людей, не только не дают свободу другим людям, но самым очевидным образом нарушают ее, лишая большинство людей права распоряжаться произведениями своего труда и даже своей личностью. Так что определение свободы правом делать всё то, что не нарушает свободу других, или всё то, что не запрещено законом, очевидно не соответствует понятию, которое приписывается слову «свобода».
Оно и не может быть иначе, потому что, при таком определении понятию свободы приписывается свойство чего-то положительного, тогда как свобода есть понятие отрицательное. Свобода есть отсутствие стеснения. Свободен человек только
«Но такого общества нет, и потому нигде не может быть истинной свободы», скажут мне. Правда, что нет такого общества, в котором не признавалась бы необходимость насилия. Но есть различные степени признания этой необходимости насилия. Вся история человечества есть всё бòльшая и бòльшая замена насилия разумным убеждением. Чем яснее сознается в обществе неразумность насилия, тем более приближается общество к истинной свободе.
Ведь это так просто и должно бы было быть всем так ясно, если бы не было столько давно установившейся среди людей инерции насилия и умышленной, для поддержания этого выгодного властвующим людям насилия, путаницы понятий. Людям, как разумным существам, свойственно воздействовать друг на друга разумным убеждением на основании общих для всех законов разума. Такое добровольное подчинение всех законам разума и поступание каждого с другими, как он хочет, чтобы поступали с ним, — свойственно разумной, общей всем, природе человека. Такое отношение людей друг к другу, осуществляя высшую справедливость, проповедуется всеми религиями, и к такому состоянию не переставая приближалось и приближается человечество.
И потому очевидно, что достигается всё большая и большая свобода людей никак не внесением новых форм насилия, как делают это революционеры, пытаясь новым насилием уничтожить прежнее, а только распространением между людьми, сознания незаконности, преступности насилия, возможности замены его разумным убеждением и всё меньшим и меньшим каждым отдельным человеком применением насилия и пользованием им.
Для распространения же этого сознания и воздержания от насилия у всякого человека есть всегда доступное ему и могущественнейшее
Думай серьезно, пойми и определи смысл своей жизни и свое назначение, — религия укажет тебе его, — старайся, насколько возможно, осуществить жизнью то, что ты считаешь своим человеческим назначением. Не участвуй в том зле, которое ты сознаешь и осуждаешь; живи так, чтобы тебе не нужно было насилие, — и ты будешь самым действительным средством содействовать распространению сознания преступности, ненужности насилия и, поступая так, будешь самым верным путем достигать той цели освобождения людей, которую ставят себе искренние революционеры.
«Но мне не позволяют говорить то, что я думаю, и жить так, как я считаю нужным».
Никто не может заставить тебя говорить то, что ты не считаешь нужным, и жить так, как ты не хочешь. Все же усилия тех, которые будут насиловать тебя, только послужат усилению воздействия твоих слов и поступков.
Но не будет ли такой отказ от внешней деятельности признаком слабости, трусости, эгоизма? Не будет ли такое отстранение себя от борьбы содействовать усилению зла?
Такое мнение существует и распространяется революционными руководителями. Но мнение это не только несправедливо, оно недобросовестно. Пусть только каждый человек, желающий служить общему благу людей, попробует жить, не прибегая ни в каком случае к ограждению своей личности или своей собственности насилием, пусть попробует не подчиняться требованиям лицемерного почитания религиозных и государственных суеверий, пусть ни в каком случае не участвует ни в суде, ни в администрации, ни в какой-либо другой службе государственному насилию, пусть не пользуется в каком-либо виде деньгами, насильно собираемыми с народа, пусть, главное, не участвует в военной службе, — корне всех насилий, — и человек этот на опыте узнает, как много нужно истинного мужества ж самопожертвования для такой деятельности.
Один отказ от податей или воинской повинности на основании того закона религиозного и нравственного, которого не
Духовная деятельность есть величайшая, могущественнейшая сила. Она движет миром. Но для того чтобы она была движущей миром силой, нужно, чтобы люди верили в ее могущество и пользовались ею одною, не примешивая к ней уничтожающие ее силу внешние приемы насилия, — понимали бы, что разрушаются все самые кажущиеся непоколебимыми оплоты насилия не тайными заговорами, не парламентскими спорами или газетными полемиками, а тем менее бунтами и убийствами, а только уяснением каждым человеком для самого себя смысла и назначения своей жизни и твердым, без компромиссов, бесстрашным исполнением во всех условиях жизни требований высшего, внутреннего закона жизни.
Я очень желал бы, чтобы статья ваша приобрела побольше читателей, в особенности среди молодежи, с тем чтобы молодые люди, у которых нет связывающего их прошедшего и которые искренно хотят служить благу людей, поняли бы, что привлекающая их революционная деятельность не только не достигает той цели, к которой они стремятся, но, напротив, отвлекая их лучшие силы от того направления, в котором они действительно могут служить Богу и людям, производит большей частью обратное действие; поняли бы, что цель эта достигается только ясным сознанием каждым отдельным человеком своего человеческого назначения и достоинства и, вследствие этого твердой религиозно-нравственной жизнью, не допускающей ни в словах, ни на деле никаких сделок с тем злом насилия, которое осуждаешь и желаешь уничтожить.
Если бы хоть сотая доля той энергии, которая тратится теперь революционерами на достижение внешних недостижимых целей, тратилась бы на такую внутреннюю духовную работу, давно
Вот те мысли, которые вызвала во мне ваша статья.
Если найдете нужным, напечатайте это письмо в виде предисловия.
Ясная Поляна.
22 Июля 1904 г.