ПРОИЗВЕДЕНИЯ
1900—1903
НЕОПУБЛИКОВАННОЕ, НЕОТДЕЛАННОЕ И НЕОКОНЧЕННОЕ
Я прожил более 50 лет сознательной жизни и видел жизнь трех поколений людей. Сверстники моих родителей при мне доживали свою жизнь, мы с моими сверстниками прожили свою жизнь и доживаем ее, мои дети и их поколение находятся в самой середине жизни, и уже еще новое, четвертое поколение поднимается на моих глазах и вступает в жизнь. И видел я жизнь не людей моего только круга, видел и вижу жизнь таких же поколений рабочего народа, видел и знаю жизнь не только нашего 100-миллионного русского, но и огромных миллионов европейского, американского народа (я говорю только про христианские народы),102 кончали Зач. и отчаяние охватывает душу при мысли о том, что так и все эти люди прожили и проживают свою жизнь бедственно, глупо и страдальчески.103 прожили свою жизнь эти миллионы, и так же живут и собираются прожить и молодые поколения.
Неужели так нужно? Неужели нужно, чтобы люди проживали свою жизнь разделенными на три лагеря: одного — рабов, принужденных для того, чтобы не помереть с семьями от голода, всю жизнь без передышки, без радости работать на других бессмысленную, глупую, унизительную, часто вредную и губительную работу; других — владеющих посредством денег этими рабами, которые, пользуясь их трудом, проводят жизнь в праздности, лености, изнеженности, жестокости и разврате, и третьих — правителей, проводящих жизнь в насилии и обмане, посредством которых они, пользуясь рабством рабов, поддерживают это устройство, заставляя рабов повиноваться своим хозяевам. Правда, существуют постоянные переходы из одного лагеря в другой — рабочие становятся иногда хозяевами или помощниками, участниками хозяев, хозяева переходят в управителей, управители переходят в хозяев, соединяя обе деятельности, но, несмотря на все передвижения по краям этих масс, массы остаются разделенными, не переставая ненавидеть и мучить друг друга и, главное, не переставая страдать.
Так это в Европе и Америке, в России же положение 100 миллионов земледельцев мужиков вот какое: У всех у них земля, но земли, во-первых, так мало, что нигде при усиленном труде ее недостаточно для прокормления с нее семьи. Надо нанимать землю. Владетели земли по мере нужды крестьян возвышают цену, так что всякий раз при найме земли крестьянину поставлен выбор: не иметь пропитания, итти побираться или обязаться заплатить то, что требует землевладелец за землю. Чтобы заплатить, надо продаваться самому и семейным в работу. Так это и делают. Но если бы только это. Кроме найма земли, нужно еще заплатить подати прямые, выкупные, государственные, земские, волостные и подати косвенные в виде налогов на ситец, на железо и на паспорт, на всякую сделку, на вино, на соль, на спички. Но и этого мало: нужны еще требуемые почти законом расходы на церковь, содержание духовенства, на школу. Мало и этого, нужно еще нести повинности натуральные — подвод, чинки дорог, приема прохожих странников, переправы их, в случае болезни, от селения до селения, караулы и исполнение всех тех приказаний, которые отдадутся начальниками, начиная от царя и до урядника. Губернатор и все его чиновники, архиерей и все его подчиненные, все судейские, все дворянские предводители, все земцы, все всякого рода агенты — страховые, ветеринарные и всякие другие, всё это начальники, которые, отрывая от работ, собирают, держат при себе, рассылают крестьян. Но и этого мало. Как только вырастает молодой человек и входит в силу работать так, что мог бы приобрести недостающее в семью, молодого человека этого отбирают в солдаты, и тогда как высшие классы отделываются
И вот, живя в таких условиях, о которых тот, кто не испытал их или особенно внимательно не вник в них, не может составить себе понятия, крестьянин русский, большинство их, 99 на 100, живут так, что для того, чтобы им удовлетворить всем этим требованиям и не умереть с семьей от острой нужды (периодическим недоеданием, недосыпанием и недостаточностью жилищ и одежд страдают и сокращают свою жизнь все крестьяне постоянно), для того, чтобы удовлетворять всем этим требованиям, русский крестьянин,
И так это идет поколение за поколениями, и положение это на моей памяти идет, всё ухудшаясь и ухудшаясь.
Большинство русского сельского населения находится в том положении, что недостаточная пища, сверхсильный, непрестанный труд всех, от старого и беременной и родившей женщины до ребят, есть давнишнее необходимое условие их жизни. Они находятся в положении измученного пловца, едва поддерживающего себя сверх воды последними усилиями. Стоит ему перестать делать это движение — и он потонет. И он еле держится и делает эти движения. Они и так, при всем напряжении своей работы, понемногу умирают раньше времени, женщины делаются старухами в 40 лет, 50% детей умирает, и все вырождаются, делаются малыми ростом и уродливыми. Но стоит им ослабить напряженность этой работы — и они станут, не доедая и без крова и одежды, умирать еще раньше времени, детей будет
В таком положении находится большинство земледельческого народа. Условия, в которых оно находится, таковы, что ему нельзя бы было существовать и давно бы вырождение это дошло бы до последней степени, если бы не было отхожих промыслов, т. е. того, чтобы народ, согнанный с земли, захваченной землевладельцами, не находил бы возможности, продаваясь в личное рабство богатым, добывать нужные для избавления себя от погибели средства к жизни.