253254
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
1900—1903
СТАТЬИ
И так во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки.
(Мф. VII, 12).
Рабочего народа во всем мире больше миллиарда, тысячи миллионов людей. Весь хлеб, все товары всего мира, всё, чем живут и чем богаты люди, всё это делает рабочий народ. Но пользуются всем тем, что он производит, не он, а правительство и богачи. Рабочий же народ живет в постоянной нужде, невежестве, неволе и презрении у тех самых, кого он одевает, кормит, обстраивает и обслуживает.
Земля отнята у него и считается собственностью тех, кто на ней не работает; так что, для того, чтобы кормиться с нее, рабочий должен делать всё то, что от него требуют владельцы земли. Если же рабочий уходит с земли и идет в прислуги, на заводы, фабрики, то попадает в неволю к богачам, у которых должен всю жизнь по 10, 12 и 14 и больше часов работать чужую, однообразную, скучную и часто губительную для жизни работу. Если же он и сумеет устроиться на земле или на чужой работе так, чтобы без нужды кормиться, то его не оставят в покое, а потребуют с него подати и, кроме того, еще самого на 3, 4, 5 лет возьмут в солдаты или заставят платить особые подати на военное дело. Если же он захочет пользоваться землею, не платя за нее, или устроить стачку и захочет помешать другим рабочим занять его место, или откажется платить подати, то254255на него высылают войска, ранят и убивают его и силой заставляют работать и платить попрежнему.
Так что живут рабочие люди во всем мире не как люди, а как рабочий скот, которого заставляют всю жизнь делать то, что нужно не ему, а его угнетателям, и дают ему за это пищи, одежды и отдыха только ровно столько, сколько нужно, чтобы он, не переставая, работал. Та же малая часть людей, которая властвует над рабочим народом, пользуясь всем тем, что производит народ, живет в праздности и безумной роскоши, бесполезно и безнравственно тратя труды миллионов.
И так живут большинство людей во всем мире, не в одной России, а и во Франции, и в Германии, и в Англии, и в Китае, и в Индии, и в Африке — везде. Кто виноват в этом? И как поправить это? Одни говорят, что виноваты в этом те, кто, не работая на земле, владеют ею, и что надо отдать землю рабочему народу; другие говорят, что виноваты в этом богачи, владеющие орудиями труда, т. е. фабриками и заводами, и что надо, чтобы фабрики и заводы были собственностью рабочих; третьи говорят, что виновато всё устройство жизни и что надо совершенно изменить это устройство.
Правда ли это?
Лет пять тому назад, во время коронации
Когда всё кончилось, начали люди рассуждать о том, кто был виноват в этом. Одни говорили, что виновата полиция; другие говорили, что виноваты распорядители; третьи говорили, что виноват царь, устроивший глупую затею празднества. Всех винили, но только не самих себя. А казалось бы ясно, что были виноваты только те люди, которые из-за того, чтобы255256получить прежде других горсть пряников и кружку вина, лезли вперед, не обращая внимания на других, толкали и давили их.
Разве не то же самое с рабочим народом? Рабочие замучены, раздавлены, обращены в рабство только потому, что из-за ничтожных выгод они сами губят жизни свои и своих братьев. Рабочие жалуются на землевладельцев, на правительство, на фабрикантов, на войска.
Но ведь землевладельцы пользуются землями, правительство собирает подати, фабриканты распоряжаются рабочими, и войска подавляют стачки только потому, что сами рабочие не только помогают землевладельцам, правительству, фабрикантам, войскам, но сами делают всё то, на что жалуются. Ведь если землевладелец может пользоваться тысячами десятин земли, не обрабатывая ее сам, то только потому, что рабочие из-за своих выгод идут и работать к нему, и служить у него сторожами, объездчиками, приказчиками. Точно так же и подати собираются правительством с рабочих только потому, что сами рабочие, льстясь на жалование, собираемое с них же, идут в старосты, старшины, сборщики, полицейские, таможенные, пограничную стражу, т. е. помогают правительству делать то, на что они жалуются. Жалуются еще рабочие на то, что фабриканты убавляют плату и заставляют всё больше и больше часов работать; но и это делается только потому, что сами рабочие сбивают цены друг у друга и, кроме того, нанимаются к фабрикантам в приемщики, надсмотрщики, сторожа, старшие рабочие и обыскивают, штрафуют и всячески в пользу своего хозяина притесняют своего брата.
Жалуются, наконец, рабочие на то, что на них высылают войска, если они хотят владеть землею, которую считают своею, не платят подати или устраивают стачки.
Но ведь войска — это солдаты, а солдаты — это сами рабочие, которые, кто из выгоды, а кто из страха, поступают в военную службу и дают противное и совести, и признаваемому ими закону бога клятвенное обещание убивать всех тех, кого велит им убивать начальство.
Так что все бедствия рабочих производят они сами.
Стоит им только перестать помогать богачам и правительству, и все их бедствия уничтожатся сами собой.
Отчего же они продолжают делать то, что губит их?
256257
Две тысячи лет тому назад стал известен людям закон бога о том, что должно поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, или, как он выражен у китайского мудреца Конфуция, — не делать другим того, чего не хочешь, чтобы тебе делали.
Закон этот прост, понятен всякому человеку и очевидно дает наибольшее доступное людям благо. И потому казалось бы, что как только люди узнали этот закон, им надо бы сейчас же, на сколько возможно, самим исполнять его и все силы употреблять на то, чтобы обучать этому закону и приучать к исполнению его молодые поколения.
Так поступать, казалось, должны бы были уже давно все люди, так как закон этот почти одновременно был высказан и Конфуцием, и еврейским мудрецом Гилелем, и Христом.
В особенности, казалось бы, должны были поступать так люди нашего христианского мира, признающие главным божественным откровением то евангелие, в котором прямо сказано, что в этом законе весь закон и пророки, т. е. всё нужное людям учение.
А между тем прошло почти 2000 лет, и люди не только не исполняют этого закона и не учат ему детей, но большею частью и сами не знают его, а если и знают, считают его или ненужным, или неисполнимым.
Сначала это кажется странным, но когда подумаешь о том, как жили люди до открытия этого закона и как долго они жили так, и о том, как несогласен этот закон с сложившейся жизнью человечества, то начинаешь понимать, отчего это случилось.
Случилось это оттого, что пока люди не знали закона о том, что для блага всех каждому должно делать другому то, что хочешь, чтобы тебе делали, каждый человек старался для своей выгоды забрать себе как можно больше власти над другими людьми. Забрав же такую власть, каждый для того, чтобы беспрепятственно пользоваться ею, должен был в свою очередь покоряться тем, которые были сильнее его, и помогать им. Эти же сильные должны были в свою очередь покоряться тем, которые были сильнее их, и помогать им.
Так что в обществах, не знавших закона о том, чтобы поступать с другими, как хочешь, чтобы поступали с тобою,257258всегда малое число людей властвовало надо всеми остальными.
И потому понятно, что когда закон этот был открыт людям, то властвующее над остальными малое число не только не пожелало для себя принять этот закон, но и не могло желать, чтобы люди, над которыми оно властвовало, узнали и приняли его.
Малое число властвующих людей знало и знает очень хорошо, что власть его держалась и держится только на том, что все те, над кем оно властвовало, постоянно борются между собою, стараясь подчинить себе друг друга. И потому употребило и всегда употребляет теперь все зависящие от него средства, чтобы скрыть существование этого закона от подчиненных.
Скрывают они этот закон не тем, что отрицают его, что и невозможно, так закон ясен и прост, — а тем, что выставляют сотни, тысячи других законов, признавая их более важными и обязательными, чем закон о делании другому того, что хочешь, чтобы тебе делали.
Одни из этих людей — жрецы — проповедуют сотни церковных догматов, обрядов, жертвоприношений, молитвословий, не имеющих ничего общего с законом о том, чтобы поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, — выдавая их за самые важные законы бога, неисполнение которых влечет за собой вечную погибель. Другие — правители — усвоив придуманное жрецами учение и принимая его за закон, устанавливают на основании его уже прямо противоположные закону взаимности государственные постановления и под угрозой наказания требуют от всех людей исполнения их.
Третьи, наконец, — ученые и богатые, — не признавая ни бога, ни какого-либо обязательного закона его, учат тому, что есть только наука и ее законы, которые они, ученые, открывают, а богатые знают, и что для того, чтобы всем стало хорошо, нужно посредством школ, лекций, театров, концертов, галлерей, собраний научиться той самой праздной жизни, которою живут ученые и богатые, и тогда будто бы само собою уничтожится всё то зло, от которого страдают рабочие.
И те, и другие, и третьи не отрицают самого закона, но выставляют рядом с ним такое количество всякого рода богословских, государственных и научных законов, что среди них не только становится незаметным, но совершенно исчезает тот простой, ясный и всем доступный закон бога, исполнение которого258259несомненно избавляет большинство людей от их страданий.
Вот от этого-то и произошло и происходит то удивительное дело, что рабочие люди, задавленные правительством и богачами, продолжают поколения за поколениями губить свои жизни и жизни своих братьев и, прибегая для облегчения своего положения к самым сложным, хитрым и трудным средствам, как молитвы, жертвоприношения, покорное исполнение государственных требований, союзы, кассы, собрания, стачки, революции, не прибегают только к тому единственному средству — исполнению закона бога, — которое наверное избавляет их от их бедствий.
«Но неужели в таком простом и коротком изречении о том, что людям надо поступать с другими так, как они хотят, чтобы поступали с ними, заключается весь закон бога и всё руководство жизни человеческой?» — скажут люди, привыкшие к сложности и запутанности богословских, государственных и научных рассуждений.
Таким людям кажется, что закон бога и руководство жизни человеческой должно выражаться в пространных, сложных теориях и потому не может быть всё выражено в таком кратком и простом изречении.
Действительно, закон о том, чтобы делать другому то, что хочешь, чтобы тебе делали, очень короток и прост, но именно эта-то краткость и простота его и показывают то, что это закон истинный, несомненный, вечный и благой, закон бога, выработанный тысячелетней жизнью всего человечества, а не произведение одного человека или одного кружка людей, называющего себя церковью, государством или наукой.
Богословские и научные рассуждения о падении первого человека, об его искуплении, о втором пришествии, или государственные и научные рассуждения о парламентах, верховной власти, о теории наказания, собственности, ценности, о классификации наук, естественном подборе и т. п. могут быть очень остроумны и глубокомысленны, но всегда доступны только малому числу людей. Закон же о том, чтобы поступать с другими, как хочешь, чтобы поступали с тобой, доступен всем людям без различия породы, веры, образования, даже возраста.
259260Кроме того, богословские, государственные, научные рассуждения, считаясь истиной в одном месте и в одно время, считаются ложью в другом месте и в другое время; закон же о том, чтобы поступать с другими, как хочешь, чтобы поступали с тобой, везде, где только известен, одинаково считается истиной и не может перестать быть истиной для тех, кто раз узнал его.
Главное же различие этого закона от всех других и главное его преимущество то, что все законы богословские, государственные, научные — не только не умиротворяют людей и не дают им блага, но часто именно они-то и производят величайшую вражду и страдания.
Закон же о том, чтобы делать другому то, что хочешь, чтобы тебе делали, или не делать другим, чего не хочешь, чтобы тебе делали, не может произвести ничего, кроме согласия и блага. И потому выводы из этого закона бесконечно благодетельны и разнообразны, определяя все возможные отношения людей между собою и везде заменяя разногласие и борьбу согласием и взаимным служением. Только бы люди, освободившись от обманов, скрывающих от них этот закон, признали бы обязательность его и стали разрабатывать все применения его к жизни, и явилась бы отсутствующая теперь, общая для всех людей и самая важная в мире наука о том, как должны разрешаться на основании этого закона все столкновения как отдельных людей между собою, так и отдельных лиц с обществом. А была бы основана эта отсутствующая теперь наука, разрабатывалась бы она, и обучались бы ей все взрослые и дети, как теперь они обучаются вредным суевериям и часто бесполезным или вредным наукам, то изменилась бы и вся жизнь людей и в том числе и те тяжелые условия жизни, в которых живет теперь огромное большинство их.
В библейском предании говорится, что бог дал еще гораздо прежде закона о неделании другим того, что не хочешь, чтобы тебе делали, — свой закон людям.
В законе этом была заповедь: «не убий». Заповедь эта для своего времени была так же значительна и так же плодотворна, как и позднейшая заповедь о делании другим того, что хочешь,260261чтобы тебе делали, но с нею случилось то же, что и с этой позднейшей заповедью. Она не была прямо отвергнута людьми, но так же, как и позднейшая заповедь взаимности, затеряна среди других правил и постановлений, признанных одинаково или еще более важными, чем закон о ненарушимости жизни человеческой. Если бы эта заповедь была одна, и Моисей, по преданию, принес бы на скрижалях, как единый закон бога, только два слова «не убий», люди должны бы были признать ничем не заменимую обязательность исполнения этого закона. А признай только люди этот закон главным и единственным законом бога и строго исполняй его, хоть так же строго, как некоторые исполняют теперь празднование субботы, почитание икон, причащение, неядение свинины и т. п., то изменилась бы вся жизнь человеческая, не были бы возможны ни войны, ни рабство, ни отнятие земли богатыми от бедных, ни обладание произведениями труда многих, потому что всё это держится только на возможности или на угрозе убийства.
Так бы было, если бы закон «не убий» был признан единственным законом бога. Когда же, наравне с этим законом, были признаны столь же важными заповеди о дне субботнем, о непроизнесении имени бога и другие, то естественно возникли и еще новые постановления жрецов, признанные также одинаково важными, и единый величайший закон бога: «не убий», который изменял всю жизнь людей, потонул среди них и стал не только не всегда обязательным, но найдены были случаи, когда можно было поступать совершенно противно ему, так что закон этот и до сего дня не получил свойственного ему значения.
То же самое случилось и с законом о том, чтобы поступать с другими так же, как хочешь, чтобы поступали с тобой.
Так что главное зло, от которого страдают люди, уже давно не в том, что они не знают истинного закона бога, а в том, что люди, которым невыгодно знание всеми и исполнение истинного закона, будучи не в силах уничтожить или опровергнуть его, придумывают «постановление на постановление, правило на правило», как говорит Исайя, и выдают их за столь же или еще более обязательные законы, чем истинные законы бога. И потому единственное, что нужно теперь для избавления людей от их страданий, это то, чтобы они освободились от всех богословских, государственных и научных рассуждений, выдаваемых за обязательные законы жизни, и, освободившись, естественно261262признали для себя более обязательным, чем все другие постановления и законы, тот истинный, вечный закон бога, который уже известен им и дает не некоторым только, но всем людям наибольшее возможное в общественной жизни благо.
«Но, — скажут некоторые, — как ни справедлив сам по себе закон о том, чтобы делать другим только то, что хочешь, чтобы тебе делали, он не может быть один применен ко всем случаям жизни. Признай только люди этот закон обязательным всегда, без всяких исключений, они должны будут признать недопустимым употребление всякого насилия одних людей над другими, так как ни один человек не желает того, чтобы над ним было произведено насилие. А без насилия над некоторыми людьми не может быть обеспечена личность, не может быть ограждена собственность, не может быть защищено отечество, не может быть поддержан существующий порядок».
Бог говорит людям: «Для того, чтобы вам всем везде и всегда было хорошо, исполняйте мой закон о том, чтобы делать другим то, что хотите, чтобы вам делали».
Люди же, устроившие известный порядок в 1901 году в Англии, Германии, Франции, России, говорят: «Как бы не было хуже от того, что мы станем исполнять закон бога, данный нам для нашего блага».
Закон, составленный собранием людей, как бы он ни был странен и какими бы плохими людьми он ни был составлен, — мы принимаем и не боимся исполнять; а закон, не только согласный с разумом и совестью, но прямо выраженный в книге, которую мы признаем откровением бога, мы боимся исполнять: как бы не случилось от этого худого? не произошел бы беспорядок?
Разве не очевидно, что люди, говорящие и думающие так, говорят не о порядке, а о том беспорядке, в котором они живут и который для них выгоден?
Порядок по их мнению — это такое положение, при котором они могут поедать жизни других людей; беспорядок же — это то, когда поедаемые люди желают, чтобы их перестали есть.
Такие рассуждения показывают только то, что люди малого числа властвующих чувствуют, большей частью бессознательно,262263что признание закона о делании другим того, что хочешь, чтобы тебе делали, и исполнение его людьми не только разрушает их выгодное общественное положение, но и обличает всю их безнравственность и жестокость. Люди эти не могут рассуждать иначе.
Но рабочим, согнанным с земли, задавленным податями, загнанным на каторжную работу фабрик, переделанным в рабов — солдат, которые мучают самих себя и своих братьев, пора понять, что только вера в закон бога и исполнение его избавят их от их страданий.
Неисполнение этого закона и всё увеличивающиеся и увеличивающиеся от этого бедствия сами толкают их к этому. Рабочим уже пора почувствовать, что спасение их только в этом, что стоит им только начать исполнять закон взаимности, и положение их тотчас же улучшится, — улучшится в той мере, в которой будет увеличиваться число людей, поступающих с другими так, как они хотят, чтобы поступали с ними.
И это не слова, не отвлеченные рассуждения, как религиозные, государственные, социалистические, научные теории, а действительное средство освобождения.
Рассуждения и обещания богословские, государственные и научные сулят блага рабочим, одни на том свете, другие на этом, но в далеком будущем, когда сгниют кости тех, которые живут и страдают теперь; исполнение же закона о делании другим того, что хочешь, чтобы тебе делали, сейчас же несомненно улучшает положение рабочих.
Если бы все рабочие и не видели ясно того, что работами на землях капиталистов и на их фабриках они дают капиталистам возможность пользоваться произведениями труда своих братьев и потому нарушают этим закон взаимности, или если бы и видели, но по нужде не имели бы сил отказаться от такой работы, то все-таки воздержание от таких работ, хотя и некоторых, затруднив капиталистов, улучшило бы сейчас же общее положение рабочих. Воздержание же от прямого участия в деятельности капиталистов и правительства в должностях надсмотрщиков, приказчиков, сборщиков податей, таможенных и других, явно противных закону взаимности, еще более улучшило бы положение рабочих, если бы даже и не все были в силах воздержаться от такой деятельности. Отказ же рабочих от участия в войсках, имеющих целью убийство, — поступок, самый263264противный закону взаимности, — в последнее время всё чаще и чаще направляемых против рабочих, уже совершенно изменил бы к лучшему всё положение рабочих.
Закон бога не потому закон бога, что он, как всегда уверяют жрецы про свои законы, чудесным образом произнесен самим богом, а потому, что он безошибочно и очевидно указывает людям на тот путь, идя по которому они наверное избавляются от своих страданий и наверное получают наибольшее внутреннее — духовное и внешнее — телесное благо и получают не одни какие-либо избранные, а все люди без всякого исключения.
Таков закон бога о том, чтобы поступать с другими, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Он показывает людям, что, исполняя его, они наверное получают внутреннее духовное благо сознания согласия с волей бога и увеличения любви в себе и в других, и вместе с тем и в общественной жизни наибольшее доступное им верное благо; отступая же от него, наверное ухудшают свое положение.
В самом деле, всякому человеку, не участвующему в борьбе людей между собою, но наблюдающему жизнь извне, очевидно, что борющиеся между собой люди поступают совершенно так же, как игроки, отдающие свою верную, хотя и небольшую собственность за очень сомнительную возможность ее увеличения.
Улучшит ли свое положение рабочий, сбивший цену с работы товарищей или пошедший на службу к богачам, или поступивший на военную службу — так же сомнительно, как и то, что выиграет игрок, ставящий свою ставку.
Могут быть тысячи случайностей, по которым положение его останется таким же или станет еще хуже, чем было. То же, что его согласие работать дешевле или готовность служить капиталистам и правительству ухудшит хотя немного положение всех рабочих и его вместе с другими, это уже несомненно, так же несомненно, как и то, что игрок наверное лишается той ставки, которой он рискует.
Для человека, не участвующего в борьбе, но наблюдающего жизнь, очевидно, что как в азартных играх, лотереях, бирже наживаются только содержатели игорных домов, лотерей,264265маклерских контор, а разоряются все играющие, так и в жизни наживаются только правительства, богачи, вообще угнетатели; все же рабочие, которые в надежде улучшить свое положение отступают от закона взаимности, только ухудшают положение всех рабочих и потому и свое вместе со всеми.
Закон бога потому и закон бога, что он определяет положение человека в мире, показывая ему то лучшее, что он может сделать, находясь в этом положении, как для своей духовной, так и для плотской жизни.
«И не заботьтесь, — говорится в евангелии в объяснение этого закона, — и не говорите, чтò нам есть и чтò нам пить и во что одеться. Отец ваш небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите царствия божия и правды его, и всё это приложится вам». И это не слова, а разъяснение истинного положения человека в мире.
Если только человек делает то, чего хочет от него бог, исполняет его закон, то и бог сделает для него всё, что ему нужно. Так что закон о том, чтобы делать другому то, что ты хочешь, чтобы тебе делали, относится и к богу.
Для того, чтобы он делал для нас то, что мы хотим, мы должны делать для него то, чего он от нас хочет. Он же хочет от нас того, чтобы мы поступали с другими так же, как бы мы желали, чтобы поступали с нами.
Разница только в том, что то, чего он от нас хочет, нужно не для него, а для нас же, давая нам высшее доступное нам благо.
Рабочие должны сами очиститься для того, чтобы правительства и богачи перестали поедать их жизни.
Нечисть заводится только на грязном теле и питается чужим телом только до тех пор, пока оно нечисто. И потому для избавления рабочих от их бедствий есть только одно средство: очищение себя. Для очищения же себя нужно освобождение от суеверий богословских, государственных и научных и вера в бога и закон его.
В этом единственное средство избавления.
А то встречаешь или цивилизованного, или простого, малограмотного рабочего. Оба полны негодования против существующего порядка вещей. Цивилизованный рабочий не верит265266ни в бога, ни в закон его, но знает
Необразованный же рабочий, хотя и не знает теорий и верит в троицу, искупление и т. п., но также возмущен против землевладельцев, капиталистов и считает неправильным всё существующее устройство. А дайте этим рабочим, ученому и неученому, возможность улучшить свое положение тем, чтобы, производя какие-либо предметы дешевле других, хотя бы это и разоряло десятки, сотни, тысячи собратьев, или возможность поступить к капиталисту на должность, дающую ему большое жалование, или купить землю и самому завести заведение с наемным трудом, и 999 из тысячи, не задумываясь, сделают это и будут защищать свои земельные права или права нанимателей часто еще ретивее, чем прирожденные землевладельцы и капиталисты.
О том же, что их участие в убийстве, т. е. военной службе, или в податях, назначенных на содержание войск, есть поступок не только нравственно дурной, но и самый губительный для их собратьев и для них же, — тот самый, который составляет основу их рабства, — об этом никто из них и не думает, и все или охотно дают подать на войско, или сами идут в солдаты, считая такой поступок совершенно естественным.
Разве возможно, чтобы из таких людей сложилось общество иное, чем то, которое существует теперь?
Рабочие обвиняют в своем положении жадность и жестокость землевладельцев, капиталистов, насильников; но ведь все, или почти все рабочие, без веры в бога и закон его, такие же, только маленькие или неудавшиеся, землевладельцы, капиталисты и насильники.
Деревенский малый, нуждаясь в заработке, приходит в город к земляку, живущему кучером у богатого купца, и просит пристроить его на место дворника, довольствуясь платой меньшею обыкновенной. Кучер уговаривает хозяина расчесть старого дворника и взять более выгодного молодого. Деревенский малый рад и готов поступить на место, но, придя на другой день, случайно слышит в дворницкой жалобы старика, лишившегося места и не знавшего, как прожить. Малому жалко старика, и он отказывается от места, не желая сделать другому266267человеку то, чего он не желал, чтобы сделали ему. Или крестьянин с большой семьей поступает на хорошо оплачиваемое место приказчика к богатому и строгому помещику. Новый приказчик чувствует свою семью обеспеченной, рад месту, но, вступив в должность, ему тотчас приходится брать штрафы с крестьян за упущенные в господские луга лошади, ловить баб, собирающих на топку сучья в хозяйском лесу, приходится уменьшать цены рабочих и заставлять их работать из последних сил. И поступивший на должность приказчика чувствует, что совесть его не позволяет ему заниматься этим делом, он отказывается и, несмотря на жалобы и укоры семьи, остается без места и занимается другим делом, дающим ему гораздо меньше. Или еще солдат, которого привели с ротой против бунтующих рабочих и велят стрелять в них, отказывается повиноваться и несет за это жестокие мучения. Все эти люди поступают так потому, что то зло, которое они делают другим, видно им, и сердце их прямо говорит им, что то, что они делают, нехорошо, противно закону бога о том, чтобы не делать другим, чего не хочешь, чтобы тебе делали. Но ведь если рабочий сбивает цену с работы и не видит тех, кому он делает зло, то зло, которое он этим делает своими братьям, от этого не меньше. И если рабочий переходит на сторону хозяев и не видит и не чувствует того вреда, который он делает своим, то вред все-таки остается.
То же и с человеком, поступающим в военную службу и готовящимся, если это понадобится, убивать своих братьев. Если он не видит еще, поступая на службу, кого и как он будет убивать, учась стрелять и колоть, ему можно понять, что ему придется это делать. И потому для того, чтобы рабочие избавились от своего угнетения и рабства, им надо воспитать в себе религиозное чувство запрещения всего того, что ухудшает общее положение их братьев, хотя бы это ухудшение было и незаметно им. Им надо религиозно воздерживаться, как воздерживаются теперь люди от еды свинины, от скоромного в посты, от работы в воскресенье и т. п., во 1-х, от работы у капиталистов, если он только может прожить без этого; во 2-х, от предложения работы по более дешевой цене, чем она установилась; в 3-х, от улучшения своего положения переходом на сторону капиталистов, служением им; и, в 4-х, и главное, от участия в правительственном насилии — будет ли это полицейская, таможенная или общая военная служба.
267268Только таким религиозным отношением к форме своей деятельности могут освободиться рабочие от своего порабощения.
Если же рабочий готов из выгоды или страха согласиться итти в организованные убийцы-солдаты, не чувствуя при этом угрызений совести, если он готов спокойно для увеличения своего благосостояния лишить заработка своего более нуждающегося собрата или из-за жалования перейти на сторону угнетателей, помогая им в их деятельности, — ему не на что жаловаться.
Каково бы ни было его положение, он сам его делает и сам не может быть ничем иным, как угнетенным или угнетателем.
И это не может быть иначе.
Не веря в бога и закон его, человек не может не желать получить для себя в своей короткой жизни как можно больше блага, не смотря на то, какие это будет иметь последствия для других. А как только все люди желают каждый себе как можно больше блага, не смотря на то, чтò будет от этого с другими, то неизбежно, какие бы ни вводились порядки, такие люди все сложатся в кучу с острым концом (конусом), вверху которой будут властвующие, а внизу угнетенные.
В евангелии говорится, что Христос жалел людей за то, что они были изнурены и рассеяны, как овцы без пастыря.
Что бы он почувствовал и сказал теперь, увидав людей не только изнуренными и рассеянными, как овцы без пастыря, но миллиарды людей во всем мире, поколения за поколениями губящих самих себя в скотской работе, в одурении, невежестве, пороках, убивающих, мучающих друг друга, несмотря на то, что средство избавления от всех этих бед уже два тысячелетия тому назад дано им?
Ключ, отпирающий замок той цепи, которою скован рабочий народ, положен подле него, и ему стоит только взять ключ, отпереть цепь и быть свободным. Но рабочие люди до сих пор не делают этого, а либо, ничего не предпринимая, предаются унынию, либо рвутся, обламывая себе плечи, в надежде прямо оборвать неразрывающуюся цепь, или, что еще хуже, поступают, как привязанное животное, когда оно бросается на того, кто хочет отвязать его, нападают на тех, которые показывают ему на тот ключ, которым отпирается замок его цепи.
268269Ключ этот есть вера в бога и закон его.
Только когда люди откинут те суеверия, в которых их старательно воспитывают, поверят в то, что закон о том, чтобы делать другому то, что хочешь, чтобы тебе делали, есть главный для нашего времени закон бога, поверят так, как верят теперь в празднование субботы, в соблюдение постов, в необходимость богослужений, причащений, в пятикратную молитву или в исполнение присяги и т. п., и, поверив так, будут исполнять этот закон прежде всех других законов и постановлений, — только тогда уничтожится рабство и бедственное положение рабочих.
И потому рабочим самим надо прежде всего, не жалея старых привычек и преданий и не боясь гонений внешних от церкви и государства и внутренней борьбы с семейными, смело и решительно освобождаться от ложной веры, в которой их воспитывают, больше и больше выяснять себе и другим, в особенности молодым поколениям и детям, сущность истинной веры в бога и вытекающего из него закона взаимности и по мере сил следовать ему, хотя бы следование ему и представляло временную невыгоду.
Так должны поступать сами рабочие.
Люди же из властвующего меньшинства, которые, пользуясь трудом рабочих, приобрели все выгоды образования и потому могут ясно увидеть обманы, в которых держат рабочих, если они точно хотят служить рабочим, должны прежде всего и своим примером, и проповедью стараться освобождать рабочих от тех религиозных и государственных обманов, в которых они запутаны, а не делать того, что они делают теперь: оставляя, поддерживая и даже усиливая своим примером эти обманы, в особенности — главные, религиозные, предлагать недействительные и даже вредные лекарства, которые не только не избавляют рабочих от их бедствий, но только ухудшают их положение.
Скоро ли, когда и где это осуществится, никто не может сказать. Одно несомненно, что только это одно средство может освободить огромное большинство людей — всех рабочих — от их унижений и страданий.
Другого средства нет и не может быть.
12 июля. Ясная Поляна.