* № 1 (рук. № 3).

Лишения, страдания и горе сельского рабочегокончатся не тогда, когда мы заведем элеваторы, агрономические станции, удобрим землю фосфоритами и т. п., а тогда, когдаскрытая89 правда сущностьнашего отношения к народу90 нашей вины перед народом до такой степени выступит наружу, что каждому землевладельцу, неработающему своими руками землю, будет просто стыдно владетькакою бы то ни было землею, обрабатываемою для его выгоды илинанимаемую по высоким ценам полуголодным населением; когда купцубудет стыдно, пользуясь нуждой людей, скупать хлеб по дешевойцене, чтобы продавать его потом втридорога тем, у кого его нет, и которые, чтобы купить его, должны закабаляться в работу ичасто губить тело и душу; когда всякий заводчик и фабрикантбудет стыдиться заставлять людей работать ту работу, которую он, наниматель, считал бы для себя величайшей мукой и унижением; когда всякому правительственному слуге от городового до министрабудет совестно получать жалованья больше того, что получаетсемья среднего рабочего, потому что он знает, что получаемые имденьги собираются преимущественно с продающего для уплаты этихподатей часто необходимое рабочего народа.

* № 2 (рук. № 4).

Лишения, страдания и горе сельского рабочегокончатся не тогда, когда мы заведем новых чиновников дляпонуждения крестьян к правильному и научному хозяйству, заведем агрономические школы, станции, элеваторы и т. п., на которыеподати будут собирать с того же народа, а тогда, когда мы яснопоймем, что прежде чем устраивать то, что должно улучшитьсостояние рабочего народа, надо перестать делать то, что ухудшаетего: перестать владеть землей, не обрабатывая ее, срединаселения, не имеющего тех необходимых клоков, которые, присуществующем способе обработки, могли бы пропитать их семьи, перестать торговать, заботиться о дорогом хлебе и дорогопродавать его среди людей, никогда не получающих достаточнойпищи, перестать получать жалованье, собираемое с народа вразмерах, могущих прокормить 10, 100, 1000 семейств рабочих; перестать соблазнять и развращать народ заманкой на заводы ифабрики, где гибнут для нашей выгоды их жизни; перестатьразвращать его табаком, пивом, вином; понять, что при теперешнемсостоянии общества всякий излишек, которым пользуемся мы, людибогатых классов, куплен ценою голодания, угнетения, вырождениярабочего народа.

Уничтожатся страдания рабочего народа толькотогда, когда мы перестанем лгать перед другими и перед собой ипризнаем ту несомненную, бросающуюся в глаза каждому неизвращенному ложными теориями человеку истину, что там, гдебогатство людей есть труд и большинство народа не доедаятрудится по 12 часов в день в самых тяжелых условиях, всякое пользование богатством есть увеличение этого трударабочего народа, и так как непосильный труд уже и теперьизнуряет и вырождает народ, то всякое пользование богатствоместь увеличение этого угнетения и вырождения, есть пожираниежизней других людей.

И вследствие этого ясно увидим, что до тех порпока мы не изменим всю жизнь, не откажемся от роскоши срединищего, задавленного народа, все наши попытки помощи:правительственными распоряжениями, научным содействием, филантропией и всякого рода поучениями суть только насмешки надтой жертвой, которую мы не переставая истязаем всяким кажущимсянам невинным поступком нашей роскошной жизни.

* № 3 (рук. № 5).

Если люди правящих классов действительно желают, как они говорят, добра народу, то они, прежде чем устраиватьвсякого рода правительственные и общественные учреждения дляблага этого народа,91 перестанут для своей выгодывытягивать последние силы из этого народа, как это они делают и немогут не делать теперь. по крайней мере поделятся с ним тем излишком, без котороговырождаются и вымирают рабочие семьи и который правящимиклассами употребляется на ненужные и часто вредные предметыроскоши.

* № 4 (рук. № 6).

Если европеец: немец, англичанин, француз и вособенности бельгиец, швед, швейцарец может еще не видеть яснотого прямого отношения, в котором находится его роскошь сзадавленностью трудом и нуждою народа, может думать, что главная доляв его богатстве доставляется ему какими-то дальними, не видимымиим людьми, даже другой породы, и что человек их народа, еслитолько он сам не виноват, может легко добыть себеблагосостояние, может как-нибудь, сидя в своей роскошнойгостиной или столовой, забыть про те миллионы людей, которые длятого, чтобы он имел все эти удобства, должны большую часть жизнисвоей проводить в копях, под землей, если он может благодарясвоим свободным учреждениям забыть про это, то русский человек, если с ним не сделают еще того, что сказано в евангелии: «Неперестали глаза его видеть и уши его слышать и не огрубелосердце его», не может никак не видеть ту прямую связь, котораясуществует между его роскошью и задавленностью рабочего народа. Русский человек не может не видеть того, что все предметыроскоши, за исключением приобретенного за границею, которыми онпользуется, суть произведения труда этого замученного работой ине успевающего даже одеться, обмыться, как следует, полуголодного, одной породы с ним народа, который поставленсвоим малоземельем, прикреплением к земле, умышленно поддерживаемым невежеством и вследствие того порабощением втакое положение, что он не может выйти из нищеты, в которойдержат его правящие классы.

* № 5 (Из черновых материалов).

У большинства крестьян той местности землименьше, чем половина того, что нужно, чтобы прокормиться. Всяэта земля окружена и перерезана землями помещиков. У многихнищенский надел, т. е. есть только 1/10 того, что нужно, чтобы кормиться — остальное у помещиков. Убольшинства нет 1/10 того капитала в виделошади, орудий, которые нужны для обработки. Три четвертикрестьян в долгу у землевладельцев и правительства, собирающих сних непосильную подать. Положение их со времени освобождения ихза 31 год изменилось так: населения во многих местах удвоилось, земля осталась та же. —

Кормятся они, нанимая землю у помещиков и получаяза труд. Плата за наем земли со времени освобождения утроилась(была 5, стала 15), плата за труд уменьшилась на 1/3. Они закабалены помещиками так, что мужчина работает 16 часов вдень за 15 коп.