№ 1 (рук. № 1).

Я не имею статистических сведений по всем уездамза эти месяцы, но по общему впечатлению предполагаю, чтосмертность должна была в нынешнем году еще сильно увеличиться вместах, второй год постигнутых неурожаем. Так, в Епифанском иЕфремовском уездах, несмотря на поразительное увеличение смертности и уменьшение рождаемости в нынешнем году, посведениям, сообщенным мне Тульским губернатором, смертность ещеувеличилась и рождаемость еще уменьшилась за нынешний год.

Голодный тиф свирепствует на границах нашегоокруга: в Богородском уезде, в Епифанском, в Данковском и вЕфремовском, до сих пор еще не захватив деревни нашего района.

В особенности должна была увеличиться смертность детей. Встречавшееся и прежде в задавленной нуждоюкрестьянской среде желание матерей смерти своим детям, теперь, под влиянием нескольких голодных годов, — стало общим явлением. А постоянное желание так или иначе невольно переходит висполнение.

В одной из деревень Данковского уезда живет семидесятилетний больной старик с своей второй 50-тилетней женой. Один сын живет в Москве в кучерах и ничего не подает отцу, другой сын пропал без вести, жена ушла и умерла, и у старика, т. е. у мачехи, осталось на руках двое сирот — прелестные, красивые, милые дети, теперь мальчику 8, а девочке 5 лет, но остались они на руках у мачехи, когда одному было 4, а другой один год. Мачеха эта здоровая, коренастая, веселая, любящая выпить женщина. Называют ее Ерофея — не знаю какое это, настоящее [ли] имя. Я хорошо знаю старика, всегда поминающего о том, сколько он в своей жизни переворочал земли и гордящегося этим, и добродушного, несмотря на ужасающую бедность.

Ерофеяэта поразила меня, с первого знакомства с нею, своим отношениемк пасынкам, не то что она при мне ласкала и искала их, и онижались к ней, но то, что, несмотря на страшную нужду: нет нилошади, ни коровы, ни овцы, нет двора, земля один надел отданбогачу — несмотря на эту нужду, на сиротах рубашонки, портяночки, лапотки аккуратные, чистые, кафтанчик, заплатанный, но кафтанчик. Всё это выпросила, добыла, спряла, соткала, вымыла, переполоскала своими короткими пальцами, по-бабьи, насебя протаскивая иглу, сшила, заштопала Ерофея. Очевидно, онарадуется и гордится и самыми сиротами и своей любовью к ним. Такона и говорила мне, что у ней только и воску в свече, что этисироты.

Одно время у Ерофеи была столовая. Она отличноработала, кормила народ, но не выдержала соблазна власти. Ейверно подносили, она стала пить, перестала кормить народ. Сталижаловаться все, и надо было переносить столовую в другой дом.

Так мы и сделали, а Ерофея ходила в столовую смальчиком и носила пищу своему старику.

Третьего дня я опять увидел Ерофею. Старик всёеще был жив, живы были и сироты и даже так же заботливо и труднонищенски убраны и ухожены; в избе было прибрано, холодно и, главное, сыро. Стены отпотели, и с них капало. От морозов и бездров топили кое-чем, стены не прогревались и плакали.

Ерофеи не было дома, я встретил ее на улице. Онашла от соседки, где раздобылась кувшинчиком квасу. Несмотря насильный мороз, она шла без шубы в старой короткой клетчатойпаневке, верно приданной еще, такой проношенной и промытой, чтоона вся светилась как кисейная и сквозь нее виднелись решительношагавшие ноги в старых лаптях, обмотанные онучами. — Ну что, живы ребята твои? — спросил я. — Хоть бы померли, — мрачноответила она мне. Я сказал, что грех говорить так. Этого-то ей инужно было. — Так что ж, всё одно помрут. Все помираем. Два дняне топя сидим. Известно, дай бог, чтобы померли. Один конец. Чтож мне делать-то? Разорваться, что ль. Старик да они. А нетничего и взять негде.

Ничего подобного она мне не говорила прошлымгодом. Правда, что она верит, что младенцу там будет хорошо. Нов мрачном лице ее, когда она говорила о любимых ею сиротах, отом, что она желала им смерти, было выражение истинногоотчаяния. И, говоря это, она выражала то, что чувствовал весьстрадающий народ. Силы и терпение народа доходят до своегопредела.

Вот что пишет нам сотрудник, заменявший нас вБегичевке во время нашего отсутствия и проведший там болееполугода:

Обыкновенно люди, не видящие и не видавшие того, что делалось и делается среди голодающих, думают, что видголодания представляет нечто яркое, ужасное: валяются трупы людей, скотов, умерших с голоду, народ бежит и т. п. Ничего подобного нет.

Люди и скот действительно умирают. Но они некорчатся на площадях в трагических судорогах, а тихо, с слабымстоном болеют и умирают по избам и дворам. Умирают дети, старикии старухи, умирают слабые больные. И потому обеднение и дажеполное разорение крестьян совершалось и совершается за этипоследние два года с поразительной быстротой. На наших глазахпроисходит неперестающий процесс обеднения богатых, обнищаниебедных и уничтожение нищих. Процесс совершается обыкновенно так:богатый сначала продает лишнюю скотину, т. е. трогает основнойкапитал, лишается своего обеспечения в случае невзгоды, среднийзакладывает часть земли, берет под заработки у господ и ихприказчиков вперед деньги, закабаляя себя часто в неисполнимую весеннюю и летнюю работу.87 Заработная плата доведена до минимума. Полная обработкадесятины, начиная от первой пахоты и кончая свозом скошенного исвязанного хлеба на помещичье гумно, стоит 4 р. за десятину в 2400 кв. саж. и 6 руб. за десятину в 3200 кв. саж. Поденная плата от 10—15 коп. в сутки. Бедный продает последнюю корову и потом лошадь и потомзакладывает или продает землю. Нищий ходит по миру.

Когда богатым проедено то, что выручено заскотину, он делает то, что делает средний, т. е. закладываетземлю, закабаляется в работу, а средний — то, что бедный, абедный — то, что нищий — продает надел, если еще раньше его неотобрали в пользу богатого, исправного плательщика.

Между тем нищий уже начинает ломать двор, ригу, топить ею избу и, наконец, продает свою избу на дрова, а семьячастью идет на квартиру, за которую заплачивает каким-нибудьостатком имущества, частью расходится по миру.

Вот что происходит в экономическом отношении. Внравственном же отношении происходит упадок духа и развитие всеххудших свойств человека: воровство, злоба, зависть, попрошайничество и раздражение, поддерживаемое в особенностимерами, запрещающими переселение. По деревням сходятся и толкуюто том, что продолжать жить тут нельзя, а надо выселяться, амежду тем кто-то мешает переселению и люди придумывают, как и докого дойти, и пишут прошения и кому только могут подают их, положительно отказываясь верить тому, чтобы правительство запрещало кажущуюся им столь естественною, разумную инеобходимую меру.

В гигиеническом или скорее в антигигиеническом, т. е. в отношении смертности народа происходит то, [что] общие шансы на смерть значительно увеличиваются. Здоровые слабеют, слабые, особенно старики, дети преждевременно в нужде мучитель мучительно умирают.

И тут-то при этих условиях говорят и пишут о том, что даровая помощь, пища, приобретаем приобретаемые не работой, развращают людей. Но говоря уже о той малой степени опасности развратить в два года целый народ, всю свою жизнь трудившийся на других, тем, что слабым и старикам, детям и брюхатым женщинам дадут на три копейки в день пищи тогда, когда у них нет ее; не говоря и о том, как бы должны были быть развращены все те люди, к которые имеют средства жиз жизни , не работая за них целыми поколениями,

Человек болен, умирает и болен и умирает, как некоторые думают, по нашей вине, и человек этот имеет несчастье, умирая, покапризничать. И мы тотчас же всё забыли: забыли и его страдания, и свое участие в них, и все наши обязательства к нему и помним и видим, что он капризничает, и освобождаем себя от обязанности служить ему. Даровая помощь развращает, и потому не надо оказывать ее. Да если бы она и точно развращала людей, вызывала попрошайничество, дурные чувства, так разве это может освободить нас. И боже мой, как мы строги: народ развратится, если мы не дадим умереть всем старым и слабым с голоду, даром кормя их и затрачивая на это 3 копейки в день. Но если это так развращает получать пищу, не работая за нее, то как же должны быть развращены те люди, к которые , поколениями не работая, получали и получают пищу, и не в 3 к. в день на человека. И неужели уже так опасно то, что народ, целыми поколениями трудившийся на других в тех местах, где он страдает и мрет, получит раз в 300 лет помощь от тех, к которые вскормлены им?

Народ, грубый и неблагодарный, не ценит того, что делают для него.

Есть в прологах рассказ. Был монах, к который желал спастись, взял с улицы расслабленного нищего и стал ходить за ним, обмывая его раны, кормил и успокаивал его. Расслабленный был рад первое время. Но прошло две недели и, несмотря на то, что монах так же усердно ходил за ним, расслабленный становился всё мрачнее и мрачнее.

Л. Т.

Бегичевка

20 февраля.

№ 2 (рук. № 1).

Второго рода помощь состояла в снабжении нуждающихся топливом. Всего с 20-го июля по 1-ое января было приобретено нами около 80 вагонов дров. Часть этих дров была употреблена на отопление столовых и на печение хлебов, другая же часть продавалась по дешевой цене, преимущественно же раздавалась даром наиболее нуждающимся. Кроме того, дрова раздавались еще за извоз исполу тем, к которые развозили их по столовым. Последний способ представлял много неудобств.

Во-первых, он не всегда кончался благополучно. Суровая зима с 40-градусными морозами и частыми метелями чрезвычайно затрудняла извоз, и редкий обоз с дровами приходил благополучно:то становилась, то падала лошадь, то простуживался илиотмораживал себе лицо, руки, ноги кто-нибудь из возчиков.

Во-вторых, этим способом оказывалась помощь ненаиболее нуждающимся, которые всегда оказывались неспособнымиехать на извоз.

За недостатком средств других родов помощи намине начиналось.88 Недостаток средств особенно былчувствителен по сравнению с прошлым годом. Неурожай в нашей местностибыл сильнее прошлогоднего, и потерпевшие ожидали и пропорционально большей помощи; на самом же деле ее пришлось значительно сузить, что ивызвало много недовольства и оставило чувство неудовлетворенности. Средства, имеющиеся у нас налицо, а именно остающиеся 11 500 р. с имеющимся провиантом и еще 2000 р., на днях полученные нами от Америки, — с небольшим излишком достало бы для доведения имеющихся столовых, пекарен и детских кормежных в нашем прежнем районе до нового урожая и тех нескольких столовых, которые мы на днях открываем в нескольких наиболее пострадавших деревнях Крапив Крапивенского уезда вблизи от нашего жительства, уже получающих земскую ссуду, в особенности п потому , ч что нужда в нашей местности в нынешнем году больше прошлогодней и население пострадало от нее и продолжает страдать в нынешнем году более, чем в прошлом году. Помощи от правительства было меньше, чем в прошлом году; в Рязанской губернии даже не было никакой до половины февраля, подати усиленно собирались и не действовали ни Красный Крест, ни частная благотворительность.