НЕОПУБЛИКОВАННОЕ, НЕОТДЕЛАННОЕ И НЕОКОНЧЕННОЕ

18 Февр. 1890. Я. П.

В Варшаве женщина Скуплинская убивала детей — убила их около сотни. Ее судят, осудят, приговорят к каторжным работам или что нибудь в этом роде. У нас в Туле прошлого года судился крестьянин, изнасиловавший свою дочь. Следователь рассказывал мне, что крестьянин этот, 44 лет, был похож на зверя: дома у него не было, он несколько лет ходил по миру с дочерью. Его никогда не пускали ночевать в избы, а он лето и зиму ночевал с дочерью на дворе. Другое дело въТуле же — такое же точно, почти в одно и то же время было еще где то — мальчик завел в лес 5 летнюю девочку, зарезал ее и вырезал жир, но не успел сделать нужной ему из этого жира свечки. Ему помешали и посадили его в острог, где он и теперь сидит. Злодейка Скуплинская и еще другая какая то и их помощники и помощницы, злодей отец, изнасиловавший дочь, злодей мальчик. Это звери. Их повесить мало. Повесить их не поъесят — неизвестно почему, хотя почтенных мужиков в Пензе, в порыве гнева убивших прикащика за убийство одного из их товарищей — повесили. Но этих не повесят, а будут судить: судьи и прокуроры, адвокаты наговорятся в сласть. Газеты наполнят свои столбцы негодованием — людей этих: женщин, отца и отцев, насилующих дочерей, и мальчиков, убивающих детей для приготовления свечей, удалят, чтобы они, эти и эти звери, не мешали нам, хорошим людям, жить как следует, и жизнь наша хорошая пойдет ненарушимо. —

Жизнь наша очень хорошая: Есть у насъ правительство, заботящееся о благѣ народномъ, есть у насъ церковь, заботящаяся о духовномъ христіанскомъ просвѣщеніи народномъ, есть у насъ общественная жизнь и отраженіе ея — общественное мнѣніе, устанавливающее общественную нравственность, воспитывающую наши молодыя поколѣнія и нашъ народъ, не достигшій еще до той нравственной и духовной высоты, на которой стоимъ мы. —

Правительства у нас хорошия, такие, которые не могут терпеть того, что делают Скублинския, нищие отцы и дети, приготовляющия свечи. Правительства наши от русского до американского знают и видят очень хорошо, чего не может теперь не видет слепой и не слышать глухой, что алкоголь есть самый вредоносный яд, губящий и тело и душу человека, что 0,9 бедствий и страданий, и Скублинския, и нищие, и дети, делающия свечки, и тысячи других преступлений, происходящих от вошедшего (введенного правительствами или высшими. классами) в обычай и страсть употребления этого яда в разных формах — водки, вин, пив, правительства поощряют производства этих ядов (притворяясь при этом, что они очень скорбят об этом), выдают награды за изготовление наилучших ядов на выставках и, главное, собирают деньги за продажу этих ядов (и потому не могут не поощрять их). Это раз. Другой признак той нравственной высоты, на которой мы стоим и с которой не может не негодовать на Скублинскую, нищих и мальчиков, делающих свечи, это отношение нашего правительства к женщинам в их половом отношении и к детям, к младенцам. Правительства наши тоже все учреждают, организуют проституцию. Милионы да милионы женщин, лишенные не только свободы, но человеческого образа, приговоренные вернее приговора к казни преступника, приговоренные к ранней погибели в своей отверженности, милионы таких женщин организуются правительством. Но правительству мало этого попечения о нравственности своих народов — оно учреждает еще воспитательные дома, распространяющие разврат на огромный район вокруг себя, дома, где тысячи служащих получают квартиры и жалованье за то, что в этих домах с паркетными полами убивают детей в таком количестве, до которого не достигнет деятельность тысяч Скублинских в этом направлении. Но деятельность наших правительств не ограничивается этим. Благодетельные правительства, озабоченные благом своих граждан, учреждают суды для распространения между гражданами правильных нравственных понятий. Суды эти разнообразны, смотря по той фарисейской роли, которую избирает правительство, и по тому обычаю, который существует в стране. У нас в России хотя и притворяются, что держатся гласного суда с присяжными, в сущности этот гласный суд с присяжными прилагают только настолько, насколько он нужен для нравственного растления населения (о чем далее). В сущности же суд в России коканский, т. е. подвергают страданиям, мукам, смерти людей в той мере, в которой это нужно или нравится тем, в руках кого находится власть. Какже нам не возмущаться убийством полсотни младенцов, нам, приученным к такому248 Переделано из: такой; далее зачеркнуто: нежности человеколюбию нашим правительством. Мы знаем, правда, что из среды нашей исчезают люди, что люди эти оказываются в крепостях Шлюсельбургской и Петропавловской, где они сидят живыми мертвецами десятками лет, умирая без человеческого слова сочувствия, живыми вне мира, где они сходят с ума, убиваются, где их вешают и секут безразлично мущин и женщин. Мы знаем, что это все и хуже этого существует, но мы не знаем подробностей; правительство тщательно скрывает их от нас. И потому какже нам не возмущаться тому, что Скуплинская убила полсотни младенцов? Но кроме этого суда, в заботе о нас правительство учредило еще и другие, но с такой оговоркой, что как только есть вероятие того, что суд осудит не так, как того хочет правительство — как только есть возможн возможность свободно двигаться чаше весов — так тотчас же правительство говорит какое нибудь слово — охрана, полевой, военный суд, и тогда мучает, убивает того, кого хочет и как хочет. (Так это сделалось в нынешнем царствовании. Помню à tort ou à raison,249 [справедливо или нет] но я юношей, бывало, гордился тем, что у нас, русских, нет смертной казни. Теперь уж нет повода к этой гордости — есть самая скверная — произвольная.) Есть и тот гласный суд с присяжными, но, как я сказал, только затем, чтобы развращать народ, т. е. приучать народ к тому, что публично можно говорить также похоже на правду, что белое — белое, как и то, что оно черное; чтобы приучать народ клеветать, клятвопреступничать и, главное, участвовать в бессмысленных и подлых глупостях, потому что ничем иным нельзя назвать того, что делается во всех наших уголовных судах, а именно того, чтобы человека невежеетвенного и развращенного и большей частью работающего для пропитания своего и своего семейства, посадить в тюрьму в сообщество самых невежественных и развращенных людей, лишить его возможности добывать пропитание семье, но для самого его обеспечить пропитание и праздность или легкую и не нужную работу, или, что еще глупее, содействовать к тому, чтобы человека, вредного в Тульской губернии, переслать в Иркутскую.

Так вот каковы наши правительства! Но мало того, что они заботятся о правильном отравлении народа самым вредным ядом, об учреждении правильной проституции, о погибели младенцов в специально для того учрежденных домах, о наполнении крепостей, тюрьм и каторг безвестно умирающими, в страшных страданиях людьми, о вешании всех тех людей, которые кажутся беспокойными и неприятными, о развращении и развращенных уже преступников250 Написано: преступниках и неразвращенных еще присяжных, правительство озабочено еще и тем, чтобы все, в особенности те, которые еле еле могут сами существовать, чтобы все эти люди отдавали бы большую долю своей работы деньгами правительству, с тем, чтобы правительство посредством своих чиновников могло бы управлять этими людьми так, чтобы люди эти, воображая себя свободными, были бы в полной власти и подчинении правительства. И для этой то цели, для полного подчинения правительство правительства изливает свои высшия благодеяния (невысшия, одно, последнее еще есть выше), свои благодеяния на граждан тем, что каждого из них (за исключением, разумеется, тех, которые нужны правительству для других целей) под предлогом защиты этих самых граждан забирает на временное полное рабство, называемое военной службой. В этом состоянии каждый человек должен на время отречься от всего своего человеческого достоинства, должен признать себя безмозглым, бессловесным рабом раба, готовым беспрекословно на всякое преступление против Бога и человеков.252 — Это благодеяние делается гражданам для того, чтобы защитить их от погибели. Какже нам не ужасаться на Скублинских, на нищих с дочерьми, на мальчиков с свечками, мы так деликатно, нежно, человеколюбиво воспитаны. Каждый из нас побывал в том состоянии, в котором он или убивал или по крайней мере готов был убивать людей и жечь дома, топтать поля и убивать жен и детей. Правительства готовят к этому состоянию молодых людей. Есть школы военные, в которых учат этому. — Страшны, говорят, новые орудия истребления, мелениты, торпеды, электрическия ружья и т. п. Нет, это не страшно. Сами мелениты и торпеды и электрическия ружья ничего никому не сделают. Страшны люди, воспитанные правительствами. Прошлого года ко мне пришел 20 летний воспитанник военной школы. Он пришел посоветоваться о своих религиозных сомнениях. Не затрогивая его военного положения, несообразность которого я предоставлял открыть ему самому, мы поговорили с ним об учении Христа. Прощаясь с ним, я сказал ему еще о вине — большой опасности для юноши военного сословия. Я сказал ему, что хорошо бы совсем не пить, потому что вино всегда вредно. — А какже, сказал он, в военном деле? — Я думал, что он скажет о том, что вино поддерживает силы в походах, и ждал этого, чтобы сообщить ему статистическия данные, доказывающия противное. Но он сказал не это. Он сказал: — А какже Скобелев при Геок-Тепе. — Добрые, серые глаза в румяном пухлом, еще не обросшем невинном лице смотрели на меня смело и прямо... — А какже при Геок-Тепе, когда Скобелев велел солдатам перерезать население. Они не хотели идти. Им надо было дать вина. Дали вина, и они сделали. — Не меленит страшен, а вот что страшно. Извращенная человеческая душа. Тоже я другой раз видел на другом кадете с усами. На разговор о незаконности для христианина войны, он сказал, что он присягал и что потому он нетолько сам будет убивать, но убьет того, кто не захочет убивать. Вот что ужасно. В юноше еще это видно. Но когда старый генерал с смелостыо, бойкостью и уверенностью давнишнего, одобряемого всеми безумия, с 50 летним мастерством жеста и языка, скажет это же, он импонирует многим. — Да, вот таких людей для своих целей — заботы о нас воспитывают правительства. Так какже нам не негодовать на Скуплинскую, на нищего с дочерью и мальчика с свечкой, когда у нас такое просветительное нравственное253 Переделано из: просветительная нравственная. Далее зачеркнуто: поддерживаемая правительство.254 Переделано из: правительством. Далее зачеркнуто: христианская церковь? с таким высоким и понятным людям нравственным учением, Но этого мало. Для достижения образования людей, олицетворяемых моим кадетом, людей, необходимых для собирания податей, нужных для содержания чиновников и судейских, нужных для развращения народа и властвования над ним,255 для образования этих людей военной силы и чиновников и судейских, делающих непереставая нелепое и подлое дело, для этого нужна еще сила, которая бы мешала людям понимать смысл своей жизни, понимать то, что открыто об этом смысле жизни благодетелями человечества, нужно лжетолкователей смысла жизни, которые бы или, как у нас в России, одни имели власть толковать смысл жизни, всякое же другое толкование преследовалось и казнилось, или, как в большинстве народов, нужно поддерживать этих лжетолкователей и поощрять их деньгами, собираемыми с того народа, который должны обманывать эти лжетолкователи. И вот для этого еще существует церковь, с высоты которой мы признаем за собой право так негодовать на Скуплинскую, на отца с дочерью и мальчика со свечкой. Какже нам не негодовать, ведь мы, все народы европейские, кто немного меньше, кто немного больше 1000 лет христиане, у нас есть Іереи, Церковь — правильнее церкви, потому что церквей, каждая из которых называет себя единою истинною, очень много, более ста — то церкви наши хорошия, нравственные, святые и не могут не негодовать на то, что делают Скуплинская и др.

Церкви наши, начиная от католической до Сведенборгианской, проповедуют очень многое, самые необыкновенные, самые нелепые учения: и о том, что Бога надо есть, что Бог один и три, что Бог сделал самое лучшее для людей дело то, что послал своего сына, и т. п., что есть дьявол и ангелы и чудотворные статуи и мощи и еще многое и многое, но не проповедуют ни одна из них того, что христианское учение исключает