НЕОПУБЛИКОВАННОЕ, НЕОТДЕЛАННОЕ
И НЕОКОНЧЕННОЕ

В 1708-м году Святая Пасха приходилась [4] Апреля. Весна была ранняя и дружная. В неделю прошли реки и бугры и на Страстной еще начали пахать, Ржи вскрылись из под снега зеленые и ровные без вымочек. Зазеленелась осенняя травкa, стала пробивать новая, скотину уже выпустили на выгоны, и мужики поехали пахать и свою и господскую и радовались на мягкую и рассыпчатую разделку земли под овсяный посев. Бабы и девки и на мужицких и на барских дворах, — развешивали по плетням платье и мыли в несбежавшей еще снеговой воде порты, холсты, кадушки, столы и лавки, готовясь к празднику. Было тепло, светло, весело. Птица еще не разобралась по местам и все еще летела над полями, лесами и болотами. На выгоне кричали ягнята, в поле ржали жеребята, отыскивая запряженных в сохи маток; чижи, жаворонки, щеглята, пеночки со свистом и песнями перелетали с места на место. Бабочки желтые и красные порхали над зеленеющими травками, пчела шла на ракиту и носила уже поноску. Молодой народ работал и веселился, старые люди и те выползли на солнышко и тоже, поминая старину, хлопотали по силе мочи. Если и было, как всегда бывает у людей, горе, болезни, немощь и смерть, их не видно было, и в полях и в деревне все были радостны и веселы.

В самый чистый четверг ввечеру вернулся домой в Ясную Поляну молодой мужик Василий, Меньшовской барщины, из Воздремы224 Колпны под засекой. Он был там в работниках в бондарях и там услыхал о приезде Крапивенского воеводы с наборщиком. Воевода с наборщиком ехали забирать рекрут старых наборов:

Василий видел, как на барской двор въехали на 6 тройках с солдатами, и послали собирать народ. Дядя Савелий ходил на барской двор и узнал, зачем приехали. Он был сват Васильеву отцу Анисиму, велел Василью бежать домой и дать слух. Василий, как был босиком, в обед бросился бежать, да не дорогой, чтоб не остановили, а пробежал задворками на пчельник, с пчельника в засеку, да засекой чертой к Ясной Поляне. Прибежал он в полдни. Дома никого не было, кроме баб. Мужики пахали. Он побежал в поле, нашел своих у Черного верха. Отец его Анисим и брат Семен пахали. Увидав Василья, все мужики, пахавшие вблизи, побросали сохи и окружили Василья. Василий рассказал, что видел и слышал. Василий был225 мужик молодой, ему было только 21 года, года два женатый. Детей у него еще не было. Он был 2-й сын Анисима и любимый. Начальство и всегда было страшно мужикам, но теперь было особенно страшно. С 1705 по 1708 [год] было 5 наборов солдат и рабочих, и с 5 наборов должно было сойти с 23 дворов Ясной Поляны 6 человек, а из их деревни поставили только 2-их. Одного дворового поставила Бабоедиха, да одного Василий Лукич Карцов, а 4 были в недоимке. В прошлом году наезжал комисар, да Бабоедиха отдарила его и не поставила, с Карцова не следовало, с Абремовой взять было нечего, а с Дурновской и Меньшовской тогда взяли двух, Сергея Лизунова, да Никифора, но один Сергей ушел, и теперь были в деревне; поэтому теперь и Меньшовским и Дурновским должно было придтись плохо. Расчитывали мужики, что беглых возьмут, да за укрывательство передерут всех, да еще остальных 4-х не из кого, как из них возьмут.

Земля тогда вся была чересполосная и мужики разных барщин пахали вместе. В Чертовом верху, куда прибежал Василий, пахали Меньшовских 4-е, Дурновских — двое и Бабаедихиных 8 сох. Мужики уткнули сохи, завернули лошадей, которые и борозды не дошли, и собрались все около Анисима.226 Против слова: Анисима, на полях написано: Драка.

1.

227 Было это давно. В царствование Петра 1-го в Крапивенском уезде, Московской губернии, в деревне Ясной Поляне, прихода Кочаков жило крестьянское семейство по прозвищу Болтины. Деревня Ясная Поляна Тульской губернии Крапивенского уезда, которая теперь, [в] 1879 году, принадлежит мне и 290 душам временно обязанных крестьян, 170 лет тому назад, т. е. в 1709 году, в самое бурное время царствования Петра 1-го, мало в чем была похожа на теперешнюю Ясную Поляну. Только бугры, лощины остались на старых местах, а то все переменилось. Даже и две речки — Ясенка и Воронка, которые протекают по земле Ясной Поляны, и те переменились — где переменили теченье, где обмелели, а где выбили бучилы, где было мелко, и везде обеднели водой. Где были леса, стали поля, где было не пахано, все теперь разодрано, давно выпахано и опять заброшено. Заповедная казенная засека, которая на полкруга окружает землю Ясной Поляны, теперь вся порублена. Осталось мелколесье там, где были нетронутые засечные леса, только заруба вилась по краям, чтобы не давать ходу Татарам. Где теперь три дороги перерезают землю Ясной Поляны, одна старая, обрезанная на 30 сажен и усаженная ветлами по плану Аракчеева, другая — Каменная, построенная прямее на моей памяти, 3-я — железная, Московско-Курская, от которой не переставая почти доносятся до меня свистки, шум колес и вонючий дым каменного угля, — там прежде, за 170 лет, была только одна Киевская дорога и та не деланная, a проезжанная и, смотря по времени года, переменявшаяся, особенно по засеке, которая не была еще прорублена, по которой прокладывали дорогу, то в одном, то в другом месте. — Народ переменился еще больше, чем произрастения земли, воды и дороги. Теперь я один помещик, у меня каменные дома, пруды, сады; деревня, в которой считается 290 душ мужчин и женщин, вся вытянута в одну слободу по большой, старой Киевской дороге. Тогда в той же деревне было 137 душ,228 на половину меньше незачеркнуто: душ, повторенное дважды. 5-ть помещиков, и у двух помещиков свои дворы были не лучше теперешнего хорошего мужицкого и стояли дворы эти в середине своих мужиков, и деревня была не на том месте, где теперь, барский двор был пустырь, а где теперь деревня, было поле a крестьянские и помещичьи дворы как расселились, кто где сел, так и сидели на том месте над прудом под лесом, где стоят старые две сосны, которое теперь называется селищами и на котором, с тех пор, как я себя помню, 40 лет сеют без навоза и где на моей памяти находили в земле кубышки с мелкими серебрянными деньгами. Теперь у мужиков каменные и деревянные, в две связи, избы, есть крытые в зачес и все почти белые, и живут мужики малыми семьями, тогда избы были маленькия 6, 7 аршин с сенцами и клетью, все топились по черному, а семьи были большия по 20 и больше душ в одном дворе. Племянники жили с дядями, братья двоюродные не делились. Помещики не позволяли делиться, а сгоняли в один двор как можно больше народа. Старые помещики и их прикащики и старосты говаривали, что мужиков надо как пчелиные рои сажать по крупнее. Пускай ссорятся и дерутся промеж себя, а все как большая семья, что большой рой, всегда против малой семьи заберет силу и есть с чего потянуть, да и для роя посуда одна. Кроме того и подати тогда и солдатчину, которую только стали отбывать, раскладывали еще не по душам, a по дворам. Теперь мужики ходят в сапогах, картузах, и бабы в ситцах и плисах, тогда кроме самодельных рубах, кафтанов и шуб других не знали. Мужики носили летом только шляпы черепениками,229 купленные а зимой треухи и малахаи. Шубы шили без сборок, а с двумя костышками на спине. Лыко свое не переводилось, онучи были черные, лапти липовые. Бабы носили кики деревянные с назатыльниками и с бисерными подвесками. Вместо серег носили пушки гусиные, занавески и рубахи шитые шерстями на плечах. —

Заработки теперь у мужиков везде, и на дорогах, и в Туле, и у помещиков; и у всякого бедного мужика в году перейдет через руки рублей 50 серебром, а у богатого 200 и 300; тогда заработков за деньги нигде никаких не было. Все занимались землею, лесом в засеке, и только и деньги бывали, когда продаст мужик на базаре в Туле овцу, корову, лошадь, хлеба или меду, у кого были пчелы. И у кого деньги были рублей 50, тот считался богачом и зарывал деньги в землю. Теперь в Казенной засеке разделены леса по участкам, просеки поделаны и караул строгий, так что не только лесом, но и за орехи и за грыбы баб ловят и штрафы с них берут, а прежде подзасечные и помещики и мужики в Казенный лес как в свой ездили за лесом. Караул был малый и за штоф водки любых дерев нарубить можно было. Теперь хлеб не родится и по навозу, а для скотины корму в полях уж мало стало, и скотину стали переводить, много полей побросали и народ стал расходиться по городам в извощики и мастеровые, а тогда, где ни брось, без навоза роживался хлеб, особенно по расчищенным из под лесу местам, и у мужиков и у помещиков хлеба много было. Кормов для скотины было столько, что, хоть и по многу и мужики и помещики держали скотины, кормов никогда не выбивали. —

Мужики всѣ были господскіе. Въ то время во всей Россіи вольныхъ не было, только нечто гдѣ на сѣвѣрѣ въ Олонецкой, Архангельской, Пермской, Вятской губерніяхъ, да и въ Сибири, да въ Черкасахъ, какъ тогда называли Малоросію, а въ средней Россіи всѣ были либо помѣщичьи, либо дворцовые, тѣ же помѣщичьи, только помѣщикъ ихъ былъ Царь или Царица, или Царевна, либо монастырскіе. Однодворцы тогда еще назывались крестьянами. Они были дворяне, — такіе, которые жили однимъ дворомъ. — Въ то время вольнымъ людямъ житье было хуже помѣщичьихъ. Вольные люди часто записывались за помѣщиковъ по своей волѣ. И въ Ясной Полянѣ мужики всѣ были господскіе. Помѣщиковъ въ Ясной Полянѣ тогда, [въ] 1708 году, было 5, но только одинъ изъ нихъ, Ѳедоръ Лукичъ Карцовъ, жилъ въ деревнѣ. — Самый значительный былъ Капитанъ Михаилъ Игнатьичъ Бабоѣдовъ. У него было дворовыхъ людей 32 души, да крестьянъ 105 душъ въ 11 дворахъ. Дворъ у него былъ большой на горѣ съ краю подъ двумя соснами. И домъ на двухъ срубахъ въ двѣ связи липовыя съ высокимъ крыльцомъ. — Самъ онъ не жилъ дома, а былъ на службѣ въ полку, а дома жила его жена Анна Федоровна съ дѣтьми, а хозяйствовалъ всѣмъ староста ея, Филипъ Іюдиновъ Хлопковъ. 11 дворовъ его сидѣли по сю сторону оврага одной слободой, задомъ къ пруду, противъ барскаго двора.

2-й помещик был Федор Лукич Карцов. У этого тоже было дворовых 10 душ и мужиков 60 в 6 дворах. Дворы сидели за оврагом к лесу в другой большой слободе улицей, и в ряду и перемежку с ними сидели еще 7 дворов мелкопоместных: Меньшего, Михаила Трофимовича 4 двора (помещик не жил), два двора вдовы Дурновой и один двор Абремовой вдовы. И вдова и крестьяне жили в одном дворе.