НЕОПУБЛИКОВАННОЕ, НЕОТДЕЛАННОЕ И НЕОКОНЧЕННОЕ

Входит Иван Михайлович, за ним староста, [мужик]и прикащик в дверях.

Ив. Мих. (говорит еще за сценой). Мне 26-ть недоработанных дней отработай! А больше мне с тобой дураком говорить нечего. (Входят.) И убирайся ты к чортовой матери! Слышишь? — (И. М. оглядывается и увидав К Катерину М Матвеевну переменяет тон.) Ну да, ну да. Хоть кого выведете... Я вам говорю: 26 мужицких и 17 бабьих дней за вами. Так или нет? не доработано? Ну и вышлите их на покос. Я требую только законного и больше ничего.

Староста. Оно, значит, Иван Михайловичу выходит так точно, да ведь с народом с этим, сами изволите знать Мосея уж сколько, кажется, и на конюшне и в стан то важивали, как на барщине были. Сами изволите знать. Говорит: палец обрубил. Что с ним делать станешь! А на счет дней, значит, вы при Посреднику сказывали, что прощаете мир, значит...

И. М. Когда я вам прощал дни?

Ст. Оно, значит, не то чтобы, а как при Посреднику...

И. М. Я говорил, коли я буду доволен, а вы что?

Мужик. Вот уж грех тебе, ей Богу грех.

Ив. М. Ах, Боже мой, Боже мой. Вот, послушайте-ка, хоть вы! (К М. В. и К. М.) Ну, зачем вы говорите пустые слова. Есть за вами дни или нет!

Мужик. Вишь как ты теперь перевернул. Вот ты какой!

Ст. Оно по Божескому рассудить, значит, как по человеку судить надо.

Ив. М. Есть или нет, я только спрашиваю?

Прикащик (к старосте). Как это вы глупо говорите, господа!

Ив. М. Марья Васильевна, дай, матушка, чаю, — всю голову разломило. Вот, что хочешь, то и говори. Другой час рассуждаю: (передразнивая) и табе сабе, табе сабе! (Сердится.) Есть дни за вами или нет? Есть?

Староста. Значит, коли по Божескому, то-есть, — ведь мы миром послужили, значит, за дни за евти, — так не обидно ли будет, Иван Михайлович?

Ив. М. Ну (с усилием спокойно). Вышлите завтра на покос крестьян не заработавших дни, а то.... я.... жаловаться посреднику буду. Хоть кого из терпенья выведете. Ведь я желаю быть с вами в хороших отношениях....

Стар. Это, Иван Михайлович, зачем же так делать, мы, значит, не то, чтобы как, обиды какой или вздоры затевать, а надо как по согластию; только не обидно ли будет?

Мужик. Bo-на, слова то как перевернул. Грех, ей Богу грех!

Ив. Мих. (вставая, и с кулаками к старосте). Убирайтесь вы к чорту! (Прикащику.) Распорядись, Василий. — Ну, марш!

Прикащик (к старосте). Вот я говорил вам, что доведет до гнева. (Прикащик, староста [и мужик] уходят.)

Ив. Мих. (Садится к столу, оглядывается). Ведь не выдержишь, сил никаких нет.

K. M. (качает головой и посмеивается про себя). Да это так.

Ив. М. Что ты?

К. М. Ничего, я вспоминаю, что как справедливо высказана в одной статье мысль о новых политико-экономических основах в России: что преграда установлению честных и выгодных отношений между капиталистом и пролетарием лежит в неуважении к меньшей братии.

Ив. М. Да вот я бы, матушка, дал тебе хоть в твоей Лопуховке управлять, вот я бы посмотрел, как ты бы обошлась с меньшей братией. Ты бы с 30 душами не знала бы, куда деться, а как 200 десятин не паханы, а Ильин день на дворе, да вот по три часа толкуешь из зa каждых пустяков. Знаем мы, все знаем, — и новые экономическия основы, и все, и меньшая братья, и новым духом повеяло. Да трудно. Ведь я битых 2 часа говорил. (Ну, что ты стоишь — поди распорядись.)

К. М. Совсем не трудно, а очень просто. (Отходит с книгой на другой угол и читает.)