НЕОПУБЛИКОВАННОЕ, НЕОТДЕЛАННОЕ И НЕОКОНЧЕННОЕ

Был один богатый помещик А Андрей И Иваныч Прозоров. Он был молод,151 ему было 25 лет, а его выбрали предводи предводителем красив, силен, здоров, жена у него была добрая и красивая, было двое прекрасных детей, сын и дочь, во всем ему была удача, и он был всегда доволен и весел и видеть не мог несчастье других людей. Если он видел несчастье и мог помочь, он все готов был сделать для несчастного и последнюю рубашку готов был отдать; а если уж не мог помочь, то начинал махать руками и плакать и убегал вон, чтоб не видать несчастия. Жена и мать его, старушка, часто упрекали ему за то, что он много тратил денег. Но он им говорил: «На что ж деньги, если их не тратить», — и собирал гостей, задавал обеды, балы, и кто не просил у него, всем давал. И сколько он не мотал денег, деньги сами шли к нему. Что он больше бросал деньги, то деньги больше шли к нему.

В Тульской Сандарской губернии в Одоевском Никольском уезде жил молодой богатый помещик. Ему досталось от отца большое состояние, но он скоро почти все прожил. Он продал два именья, и оставалось у него одно, то, в котором он родился и в котором были похоронены его отец и мать, и на этом именьи было столько долгов, что он ждал всякую минуту, что продадут и это именье, и ему ничего не останется. Но несмотря на то Степан Семеныч жил, как и всегда, богато и весело, и дом у него был полон гостей, и что у него было, в том он никому не отказывал.

Один раз он поехал на охоту с товарищами и переезжает верхом через большую дорогу, видит в лощинке завяз воз с сеном, мужик тянет за подтяжки одной рукой лошадь, а другой бьет вилами худую лошаденку, а лошаденка бьется, падает на колени, а вывезти не может. А на дороге сидит баба пригорюнившись. Охотники проехали, и один из них посмеялся мужику: «Ты бы бабу на пристяжку запрег, а то что она так сидит». Мужик был большой, сильный и угрюмой. Он поглядел на охотника, хотел сказать что-то, потом раздумал и из всех сил стал бить лошадь. А баба сказала: «Ах, родной ты мой кормилец, что̀ бы пожалеть человека, а ты зубоскалишь», — и заплакала. Лошадь рванулась и упала. Мужик бросил вилы и стал выпрягать. Андрей Иваныч подъехал к мужику и говорит: «Чтоже, или она не кормлена у тебя?» Мужик не отвечал. А баба рада поговорить, да и говорить мастерица, стала рассказывать и все рассказала, как они одиноки живут, хлеба не родилось, двух лошадей увели, сына женили, а сын помер, и прогневался на них Господь, и пропадом пропадаем. Мужик ничего не говорил, а вытаскивал за хвост лошадь из оглобель. У мужика лицо было такое серьезное, хорошее, и баба такая жалкая показалась, что Андрею Иванычу стало жалко. «Василий, — закричал он охотнику, который посмеялся над мужиком, — подъезжай!» Василий подъехал. — «Слезай с лошади — расседлывай!» — Василий слез и расседлал, не зная что будет. «Возьми седло и неси домой, — недалеко, верст десять. А ты, дружок, как тебя звать?» — сказал он мужику. — «Миколай, кормилец, Миколай Трунов», — отвечала баба за мужика. Мужик снимал хомут и смотреть не хотел на Андрея Иваныча. — «Так ты, Николай, возьми лошадь, вот эту. Она добрая и хорошо воза возит». — Мужик посмотрел и отвернулся, он думал, что смеются. — «Ох, ты мой болезный, — заговорила баба, — что смеяться то». —

— «Бери, чтоль». — Но ни мужик, ни баба не брали лошади. Тогда Андрей Иваныч велел привязать лошадь к мужицкому возу и сам ускакал прочь. — «Ты смотри, не краден ли?» — закричал мужик вслед. — «Не краден, не бойся! — закричал Андрей Иваныч, — моего завода, Прозорова, Андрей Иваныча».

Когда в этот вечер Андрей Иваныч вернулся домой, к нему навстречу выбежала его нянюшка Марья Лукинишна, — она была у него экономка, — и со слезами стала рассказывать ему, что в доме становой и другие чиновники, и переписывают все вещи, и все хотят продать, и именье продадут.

«Ничего, Лукинична, поправимся, — сказал Андрей Иваныч, — а вели-ка обедать давать». — Он позвал Станового и чиновника обедать и веселился и смеялся с ними за обедом, a после обеда велел им делать свое дело, а сам велел запречь лошадей и поехал в город ко всем родным и знакомым просить денег. Он просил взаймы. Но никто не дал ему. Он уже хотел ехать домой, как вспомнил про тетку, которая очень любила его. Он приехал к ней и рассказал все. «Я тебя люблю и помогла бы тебе, Андрюша, да у меня своих денег нет, а есть детския. Отдашь ли ты?» — «Я отдам непременно», — сказал Андрей Иваныч, — и он точно думал отдать. И тетка взяла с него честное слово, что он перестанет жить так роскошно и в [срок?]деньги эти заплатит. Андрей Иваныч дал честное слово, взял деньги и поехал в Москву город. Но в Москве встре встретился ему его приятель, и он, вместо того чтобы заплатить деньги, прожил их все. Когда вышли последния деньги, он лег в постель, но не мог спать. Так он пролежал целую ночь и не мог придумать, что̀ ему делать. Жалко ему было и свой дом, и деревню, где он родился и вырос и где похоронены были его родители. Но хуже всего для него было то, что он обманул тетку, не сдержал слова и прожил чужие деньги. «Теперь я подлец и пропащий человек, и мне нельзя жить». Он был в таком отчаянии, что если бы у него был под руками пистолет, то он застрелился бы. Но пистолета не было... «Утопиться?» — подумал он. Встал, оделся, вышел из гостинницы и пошел к реке. Когда он подошел к реке, солнце встало, и ему стало вдруг весело. — «Нет, — подумал он, — не буду топиться, a убегу куда нибудь, так, чтобы не знали меня. Дальше куда нибудь». — «Вот, если бы с ними уйти куда нибудь», — подумал он, глядя на рыбаков. На берегу лежало мужицкое платье. И ему вдруг пришла мысль. Он снял свое платье, будто хочет купаться, потом влез в воду и надел все мужицкое платье и пошел по берегу. Все он делал как восне, только думал куда бы уйти поскорее. На берегу была пристань, вошел на нее. «Берите билеты скорее», закричали ему. «Проходи скорее, останешься» — закричали на него и толкнули на пароход. Пароход засвистал и поехал.

Андрей Иваныч по привычке прошел в первый класс, но его оттолкнули оттуда. И он услышал, как барыня по фр французски сказала: «comme il est beau, ce paysan, il a l’air noble».152 [как красив этот крестьянин, у него благородный вид.] Он прошел в 3-й класс и сел на полу у трубы с мужиками и солдатами и был как во сне.

Вместо текста, начиная со слов, стр. 145: Когда в этот вечер кончая: и был как во сне. — первоначально было:

<И так часто делал Андрей Иваныч.153 Кто просил у него, он не отказывал. Жена и мать часто говорили ему, что он много денег тратит, но он не слушал их, и сколько он не тратит денегь, он все только богател. Со всех сторон к нему валились деньги. Так жил А. И. счастливо 7 лет. Но пришло и на него несчастье и так пришло, как он не думал. Был у него сосед, Василий Васильич Шульц. Он был маленький, кругленький, румяненький, с черными усиками. После слов: не слушал их, поверх строки зачеркнуто: но только этого мужика он часто вспоминал потом. Но пришло и на АндреяИваныча несчастье. Был у него сосед Вас. Вас. Хмыров. У Хмырова этого были племянники сироты, и Хмыров управлял их имением, но вместо того, чтобы собирать их именье, он понемножку продавал его и хотел все отнять у сирот. Андрей Иваныч был <Предводителем, — его дело было смотреть за малолетними,> он узнал про это и поехал к Хмырову, чтобы усовестить его. — Мать Андрея Иваныча стала просить его, чтобы он оставил это дело. Она говорила: «Всех людей не усовестишь, а Хмыров злой человек и тебя не любит, он давно завидует тебе. Не езди, ты только из него себе врага сделаешь». Но Андрей Иваныч не послушался. — «Нет, маменька. Дети мне родня, и я не могу этого так оставить». — И поехал. До Хмырова было 60 верст. Андрей Иваныч выслал лошадей на подставу в село Дробино и поехал вечером, когда все легли спать. Он к утру хотел приехать к Хмырову. Андрей Иваныч всегда был весел, и теперь он ехал ночью, то говорил с кучером, то посвистывал песенки и думал о том, как он отнимет опеку детей и спасет их именье. В Дорабине он остановился на постоялом дворе, пока переменяли лошадей, прилег на руку на жестком кожаном диване и задремал. Старик хозяин пришел, разбудил его и сказал, что лошади переменены и коляска заложена. Андрей Иваныч вскочил и говорит: «Пчелы, пчелы, где они?» — «Лошади, сударь, готовы». — «Ах да, где я? Ах да, лошади готовы. А я, хозяин, какой сон видел!»

— А что, сударь?

— Будто пчелы на меня сели на лицо, на голову, на руки, и я их горстями сгребаю, сгребаю и все не могу сгресть. — А потом...

— Ну, сударь, это сон хороший. Это к богатству. Да вам уж и так девать некуда. А я только попросить хотел вашу милость мне деньжонок на управду сотенку. Я отдам к весне.

Андрей Иваныч знал, что если дать денег, то никогда не отдаст ему их мужик, но он не умел отказывать, достал деньги и дал.

— Так это к богатству сон? — сказал он, — а вот что нехорошо. Вижу, я будто снимаю пчел и с пчелами волоса из головы так и лезут, а это к чему?

— Да это ничего, так, — сказал хозяин, — мало ли что приснится, — а сам думает: это нехорошо, это очень нехорошо. И Андрей Иваныч так думал, да ничего не сказал, а сон этот долго после того помнил. Он сел в коляску и поехал.

Хмыров был маленький кругленький, румяненький, с черными усиками, чистенькой, учтивенькой, и дом его был такой же маленький, чистенький и пестренький. Он терпеть не мог Андрея Иваныча, но притворился, что очень ему обрадовался и стал его угощать и хвалить. И[к]каждому слову говорил: с. «Уж как-с я рад-с, Андрей Иваныч-с, и что и сказать-с не могу-с таким.>