ВАРИАНТЫ ИЗ РУКОПИСЕЙ «СВЯТОЧНОЙ НОЧИ».

* № 1 (I ред.).

Приехав домой, Г Графиня вошла прямо в спальню. Графа еще не было; она разделась, особенно ласково ласковала поговорила с своей горничной, которая называла ее барышней, отослала ее, вся занятая воспоминаниями своего, легла в постель, приказав сказать мужу, что она нездорова, и просит не беспокоить ее. Свернувшись котеночком под большим одеялом, положив хорошенькую головку в чепчике на подушку, она, следя открытыми глазами за бледным светом лампы,164 она тихо и отрадно мечтала. Ей казалось, что она еще дѣвушка и что въ первый [разъ] встрѣчаетъ этаго милаго мальчика, такъ мало похожаго на всѣхъ окружавшихъ ея. Она воображала себѣ, что говоритъ ему просто: «я люблю васъ Al[exandre]», и Alexandre165 В подлиннике не зачеркнуто: и А. счастлив, как никто не бывал счастлив: потому что она никому еще не говорила этого и т. д. У двери постучался кто-то.

«C’est moi, Nathalie».166 («Это я, Наташа».)

«Я сказала, что я нездорова».

«Я пришел тебе сказать добрую весть, что я отыграл все и выше 30 т.».

«Ах, как я рада!»

Nathalie приподнялась.

«Entrez».167 [«Войдите».]

«Да, теперь я могу выкупить Подмосковную».

«Точно?»

«Да», — он поцеловал ее в лоб.

Графиня поморщилась. Они долго сидели и говорили.

Утром Граф проснулся и удивился, увидя, что Графиня сидит, спустив ножки, и плачет навзрыд. Она не сказала, о чем она плачет, и сама бы не умела сказать, ежели бы захотела. Она не ненавидела своего мужа, но плакала о том, что она была женой своего мужа. Кто в этом виноват? Не она, бедняжка! Выходя замуж, она не предвидела, что будет плакать о том, что она жена своего мужа.

* № 2.

Скажите вы, люди благоразумные и съ характеромъ, которые, разъ избравъ дорогу въ жизни, ни разу не сбивались съ нея, не позволяя себѣ никакого увлеченія, скажите, неужели можно строго судить молодаго, влюбленнаго мальчика за то, что онъ подъ вліяніемъ любви способенъ поддаваться обаянію дружбы и тщеславія? Вы, можетъ быть, не поймете меня, когда я скажу, что К. былъ влюбленъ, какъ только можетъ быть влюбленъ 18-тилѣтній мальчикъ, и несмотря на это, намёкъ H. H., что онъ не долженъ слишкомъ выказывать своей любви Графинѣ, а дожидаться того, чтобы вышло наоборотъ, и нѣсколько словъ, обращенныя къ нему H. H., къ которому онъ чувствовалъ какое-то особенное расположеніе, въ первый разъ въ единственномъ числѣ втораго лица, совершенно вскружили ему голову; и онъ остался ужинать въ первой комнатѣ. —

«Сядем здесь, — сказал он, подходя к небольшому столу — на 4 прибора, почти закрытому померанцовыми и лимонными деревьями. — Вы знакомы?» — прибавил он, указывая на одного адъютанта и высокого толстого Генерала, которые уже сидели за столом. Знакомства знакомство на бале за ужином делаются скоро, для молодого человека, который так взволнован столкновениями с женщинами, непривычным еще движением и разнообразием лиц, что не имеет время анализировать людей, с которыми встречается; а анализ более всего мешает сходиться с людьми. Чем бы брать людей за то, чем они себя показывают, делаешь предположения и стараешься дознаться: что они есть. Кроме того, К. чувствовал в этот вечер особенную самостоятельность, охоту и способность быть умным и любезным. Он прежде искал связей видных, например, знакомство с этим Генералом-кутилою было его мечтою — кто без тщеславия — теперь, напротив, ему казалось, что он жертвует собою, ежели говорить с кем-нибудь — не потому, чтобы он полагал делать этим честь — но потому, что вместо того, чтобы говорить с ним, он мог бы говорить с нею, или по крайней мере думать о ней. Теперь ему никого не нужно. Ласковая улыбка и взгляд Графини придали ему более сознания своего достоинства, чем Гр Графский титул, богатство, красота, кандидатство, ум и всегдашняя лесть и похвалы, в одно мгновение из ребенка сделали мущину. Он вдруг почувствовал в себе все благородные качества мущины:

ПЕРВЫЙ ЛИСТ БЕЛОВОГО АВТОГРАФА «СВЯТОЧНАЯ НОЧЬ».

храбрость, решимость, твердость, все то, недостаток чего он ясно сознавал в себе до сих пор. Внимательный наблюдатель заметил бы даже перемену в его наружности за этот вечер. Походка стала увереннее и свободнее; грудь выпрямилась, голова держалась выше; в лице исчезла детская округлость и неотчетливость черт, мускулы лба и щек выказывались определеннее, и улыбка была смелее и тверже.

Ужин был обыкновенный бальный ужин с вечным невкусным, но затейливым маионезом, с вопросами хозяина: все ли у вас есть? с беготнею слуг, смехом, говором сотни голосов и хорошим вином. Стол же, за которым сидел мой герой, особенно пользовался этим последним по протекции Н. Н., которому дворецкий как

Граф Шöфинг был chevalier d’industrie169 [делец] высшего полёта, несколько раз богател, несколько раз промотывался и наконец, желая блистательно окончить свое поприще, женился на богатой наследнице. Кто был причиной этой свадьбы, нам совершенно неизвестно, известно только то, чго любовь не играла в ней ни с той, ни с другой стороны ровно никакой роли. Граф Шöфинг любил свою жену, как самую кроткую и послушную170 Последнее слово написано над зачеркнутым: совершенно равнодушную изъ жёнъ, и продолжалъ еще любить, какъ хорошенькую женщину (еще не прошло года, какъ онъ женился). Хотя и говорили чувствительныя дамы, что онъ не стоить, не умѣетъ цѣнить ея, но мы никакъ не скажемъ этаго, потому что хорошенькая Шöфингъ и не требовала отъ мужа другой любви. Лучше мужа, чѣмъ ея Jean, она и не желала, и сама любила его точно также, какъ онъ ее. До сватьбы она никого не любила, а послѣ сватьбы, ежели и встрѣчала людей, которые ей нравились, то не стоило любить ихъ: они всѣ, сколько она могла узнать ихъ, были похожи на ея Jean.

Но нехорошо было въ ея миломъ Jean то, что онъ былъ мотъ, игрокъ и негодяй; потому что проигрывалъ и проигралъ больше половины женинаго состоянія. Но развѣ русская порядочная барышня должна имѣть понятіе о томъ, что составляетъ ея состояніе, и о томъ, что безъ него жить нельзя, что оно пріобрѣтено трудами и кровью ея предковъ. Хорошенькая Шöфингъ знаетъ, что ея мужъ проигралъ 40 или 60 000 и нынче поѣхалъ играть еще. Она очень смутно понимаетъ, что это что-то нехорошо дѣлаетъ ея Jean; но думать объ этомъ скучно, и она преспокойно отправляется на балъ къ П., куда ѣдетъ и Сережа съ К[няземъ] Корнаковымъ.