*XVІ.
[ОТРЫВОК РАЗГОВОРА ДВУХ ДАМ.]

— «Верно ли это? У вас вед любят Петербургские ложные слухи распускать. И от кого вы это слышали, моя милая?»

— «Помилуйте, Марья Ивановна, я вам ведь говорю, была я у княгини Полянской, к ней молодая княгиня вчера только из Петербурга приехала и рассказывала, что у них только и разговора, что про эту свадьбу. (С расстановкой.) La comtesse Lise Bersenieff, la jeune personne la plus recherchée, la plus aimable, le parti le plus brillant de Pétersbourg épouse un какой-то Taramonoff, mauvais genre achevé.235 235 [Графиня Лиза Берсеньева, молодая особа в высшей степени изысканная и милая, самая блестящая партия в Петербурге, выходит за какого-то Тарамонова в полном смысле дурного тона.]

Старушка подвинула табакерку с портретом и обтерла стеклушко одним из двух батистовых платков.

«Incroyable...236 236 [Невероятно...]

Марья Ивановна Игреньева, урожденная Дамыдова, — почтенная дама. Родилась она 50 лет тому назад в Москве от богатых и знатных родителей; их было две сестры и три брата. Вышла М. И. замуж за Игреньева, богатого человека и тоже Москвича. Жили они зимы всегда в Москве,; где имели большие связи не только с Московскою знатью, но и со всем, что было знатного в России, летом — в Тульской деревне, [и] жили как в городе, так и в деревне барски. Покойник был в чинах и пользовался всеобщим уважением. Одним словом, дом Игреньевых вот какой: у приезжего, которого почи почитали достойным, спрашивали: «Вы уже были у Игренье Игреньевых ?» или: «как это вы еще не были у Игрен Игреньевых ?».

«Марья Ивановна овдовѣла 16 лѣтъ тому назадъ, съ нѣсколько разстроеннымъ состояніемъ и съ двумя дѣтьми: сыномъ 15 лѣтъ и дочерью, которая была уже замужемъ. М. И. женщина очень умная, или нѣтъ, лучше сказать, хитрая, не смотря на свою доброту и умѣющая имѣть вліяніе на другихъ и пользоваться общимъ уваженіемъ. — Она, должно быть, не была хороша собою; большой орлиной носъ въ особенности мѣшалъ красотѣ ея; но она была хороша какъ свѣжая, не столько физически — (Она говаривала: «я удивляюсь себѣ, какъ могла я перенести столько горестей!») —сколько морально, старушка. Она не отставала отъ моды сколько могла, сама придумывала, какъ бы передѣлать чепчикъ или мантилію «по старушечьи». Она любила свет и свет любил ее, она судила о всем и о всех......