* 369.1894 г. Апреля 7. Москва.

Хотѣлъ писать по почтѣ, дорогіе друзья В[ладиміръ] Г[ригорьевичъ] и А[нна] К[онстантиновна], а вотъ не успѣлъ до отъѣзда И[вана] И[вановича]. Во-первыхъ, скажу, что только теперь, послѣ моего радостного пребыванія у васъ отъ всей души пишу: милые друзья, В[ладиміръ] Г[ригорьевичъ] и Галя, (простите, что неучтиво, но зато правдиво ставлю первымъ мущину), п[отому], ч[то] только теперь ближе узналъ Галю, и уничтожилось то недовѣріе, основанное ни на чемъ иномъ, какъ только на незнаніи ея, кот[орое] было къ ней. И это мнѣ очень радостно. Очень, очень вамъ благодаренъ за ту недѣлю, кот[орую] прожилъ у васъ. Это одно изъ дорогихъ воспоминаній останется.

Все было хорошо, и ласковая и добрая Лиз Лизавета Ив Ивановна , 1 которой передайте мой привет и благодарность, и неизбалованный натуральный, здоровый мальчик, 2 и добродушные веселые домочадцы, но лучше всего было для меня новое более задушевное знакомство с вами, Ан Анна Конст Константиновна , и радость узнать то, как вы близки вашему мужу и мне. Нехороши у вас только три вещи: 1) что вы не довольны своей жизнью; 2) что вы, А Анна К Константиновна , больны и 3) что вы, В Владимир Г Григорьевич , неспокойны. И все три вещи, мне кажется, что вы сами можете исправить; благодарить Бога всякую минуту за то, что жизнь наша сложилась такою, какою она есть, и надеяться, что она с всяким часом будет улучшаться в этом направлении; вам, А Анна Константиновна], как можно меньше помнить о своей болезни и быть уверенной, что она не может помешать вам жить, и вам, В Владимир Г Григорьевич , больше прощать людям, вникать в то, что приводит их к тем поступкам, к той жизни, кот которую вы осуждаете и кот которая раздражает вас. Когда мы ехали на станцию, вы осуждали Евдокима Пл Платоновича . 3 Я услыхал тут ноту раздражения личного, непрощения. Ну вот простите, что пишу такие глупости, чтó в голову приходит. Русанов не только он сам, но все его семейство, произвел на нас самое радостное впечатление. 4

Теперь о делах. Тулон опять мне неприятен и кажется, что не нужно его печатать. Dans le doute abstiens toi. 5 Я очень верю мудрости этого правила. Сделаю так: вы все таки, исправив, пришлите мне, а я пошлю в Петерб Петербург , но не прямо Тёрнеру, а Страхову, поручив ему решить: отдать или нет. 6 Статью об искусстве с предисловием тоже пришлите 7 Я обязуюсь не изменять ее. Но думаю, что будет не бесполезно кое где выкинуть, почистить.. Нынче только пишу в деревню о приискании дачи. 8 Ну пока прощайте.

Любящий вас Л. Толстой.

Милому Николаю Дмитриевичу 9 передайте особенно мой сердечный привет. Как бы хорошо было для вас, для всех крестьян окольных, и главное для него, если бы он утвердился у вас.

Сейчас сошел к Маше. Она лежит больная своей обычной болезнью. И ужасно, ужасно жалеет, что не успела написать и высказать всех тех нежностей вам, к которые в ней скопились.

Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан: «Толстой и Чертков», стр. 212. На подлиннике надпись черными чернилами рукой Черткова: «№ 365 М. 7 Апр. 94». Письмо послано с И. И. Горбуновым, поехавшим к Чертковым, и, вероятно, дата поставлена Чертковым в соответствии с днем отъезда И. И. Горбунова, который выехал из Москвы 7 апреля.

Письмо написано до получения письма Черткова от начала апреля, в котором Чертков с своей стороны писал о пребывании Толстого в Ржевске: «Прощаясь с вами, я и не попытался выразить вам мое чувство благодарности к вам за ваше посещение, дорогой друг Лев Николаевич, потому что сознавал, что не сумею сделать это словами. Но потом, когда поезд ваш отъехал, я побоялся, как бы эта сдержанность не показалась вам холодностью с моей стороны. Это последнее мое свидание с вами мне было особенно дорого тем, что хотя и раньше я не сомневался в вашей доброте к нам, оно меня заставило особенно осязательно почувствовать вашу любовь и как то более родственно, семейно сблизиться с вами. Вы меня застали в период апатии и спячки; но само это обстоятельство и еще то, что я был дома и никуда не спешил, внесли больше спокойствия в мое общение с вами, чем во время всех прежних наших свиданий. —

О радости и духовной поддержке, которые вы доставили Гале, и говорить нечего; точно так же, как и о том, как рады были вас видеть все наши здешние друзья».