14.1864 г. Августа 9. Пирогово.

Воскресенье.

Поехали мы по старой дороге. В 4 верстах забежал я в болотцо и сделал промах по бекасу. Потом около Пирогова, у Иконских выселок1 Деревня в 33 верстах от Крапивны. убил дупеля и бекаса. Таня и куча мальчишек деревенских присутствовали и визжали. — В Пирогове встретили нас Машинька, дети,2 Дети М. Н. Толстой: Варвара Валерьяновна (1850—1921) вышедшая замуж за Николая Михайловича Нагорнова; Николай Валерьянович (1851—1879) и Елизавета Валерьяновна (1852—1935), вышедшая замуж за кн. Леонида Дмитриевича Оболенского. В 1857—1858 гг. Толстой изобразил свою племянницу В. В. Толстую в «Сказке о том, как другая девочка Варенька скоро выросла большая». В. В. Толстая помогала Толстому при написании им «Азбуки» и «Книг для чтения». Сохранился ее девичий дневник с записями о Толстых (не напечатан). Е. В. Толстая (по мужу Оболенская) составила свои воспоминания о Толстом, опубликовав часть их под заглавием: «Моя мать и Лев Николаевич» («Октябрь», 1928, №№ 9—10). В 1864 г. дети М. Н. Толстой вернулись из-за границы, где жили с матерью с 1860 г. Гриша,3 Григорий Сергеевич Толстой (1853—1928), сын С. Н. Толстого. с ними Сережа4 Сергей Николаевич Толстой. и тетенька.5 Татьяна Александровна Ергольская. С. А. Толстая писала 10 августа: «Тетеньке я вчера обрадовалась больше, чем сама думала. Так она меня хорошо, добродушно и ласково встретила, и видно, что искренно. Что это за горе мне будет, когда ее не будет на свете. Я ее очень люблю» (ПСТ, стр. 16). Стал я подговаривать Машеньку ехать к тебе. Теперь ей нельзя или не хотелось; а тетинька первое слово сказала, как мы тебя оставили одну, и сказала, что поедет. Я подговаривался, чтоб она ехала на другой день, но она не сказала, когда. Было бы очень хорошо все, ежели бы не присутствие Сережи и Тани,6 С. А. Толстая отвечала 10 августа: «Таня мне тоже ужасно стала чужая; мне точно так же, как и тебе, так неестественна, и неловко, и неприятно, когда они с Сережей. Когда-то это всё кончится! Нынче она зa чаем стала рассказывать, что про тебя дурного говорил Сережа, и что она с ним согласна. Что ты бестолков, что у тебя нет верного слова; я не могла удержаться, чтоб не наговорить ей неприятного. Но ей всё равно, что стакан воды выпить. Так она в эту историю с Сережей много потеряла деликатности, самолюбия, чувства такта, которое в ней было так сильно». (ПСТ, стр. 16.)которое дает натянутость и неискренность всем отношониям. Это пение, выходы на балкон и все мне ужасно неприятно. Вся эта история много портит мне жизнь. Постоянно неловко и боишься за них обоих. Только я успел пообедать, как стал собираться. Машинька дала тележку и лошадь, Келлер поехал со мной в Воротынку.7 «Принадлежавшая раньше Л. Н-чу деревня» (н. п. С. А.). Это 12 верст от Пирогова. Вечером мы ничего не нашли, кроме Бибикова, В Василия Н Николаевича ,8 Василий Николаевич Бибиков (1829—1893), помещик с. Успенского, Богородицкого уезда. Получил звание домашнего учителя по экзамену 1850 г. Коллежский регистратор. Был женат на Екатерине Михайловне, рожд. Жуковой. По отзыву С. Л. Толстого: «так серьезно относился к охоте, что, предполагая охотиться на матерого волка, утром брился и надевал чистую рубашку, подобно римлянам перед битвой» («Красная новь», 1928, сентябрь, стр. 211). Сохранилось письмо к нему Толстого 1891 г. по вопросу помощи голодающим (ГЛМ). возвращавшагося с охоты с того болота, куда мы ехали. Он уверял, что ничего нет дичи, но я уговорил его ехать ночевать с нами. Ночевали у мужика. Я в сарае с Доркой тепло и без насекомых спал отлично. Утром в 4 часа, нас разбудили выстрелы в болоте, которое в 1/ ₄ версты от деревни. Там уже было 5 чел человек охотников. Мы пошли, я сделал промах по дупелю, потом убил одного, и одного Келлер. Потом поехали искать дальше. И не нашли ничего, кроме охотников, которых в эти места в один вчерашний день съехалось с разных мест 17 человек. Мне бы надо было приехать 2 недели раньше, а то болото это знаменито, и в него едут со всех сторон. — К вечеру съехались мы с другим молодым, женатым Бибиковым10 Николай Николаевич Бибиков (1840—1906), помещик с. Спасского, Крапивенского уезда, был женат на Аменаиде Григорьевне Ивашкиной. и молодым Марсочниковым,11 Семен Николаевич Марсочников, был женат на Ольге Николаевне, рожд. Бибиковой. Его отцу, Николаю Харлампиевичу, принадлежало имение Телятинки близ Ясной поляны, затем перешедшее во владение А. Н. Бибикову (см. сл. письмо). и тут, возвращаясь домой, нашел я и убил двух бекасов. Был уже 6-й час, когда мы подъезжали к Пирогову. Бибиков, Николай, уговорил меня обедать у него (он по дороге от Машаньки 2 версты).

Я заехал, отобедал с горьким маслом и хотел ехать, как явился Сережа. Он совсем не знал, что мы тут, просто катался со всеми Зефиротами12 «Так называл Лев Николаевич своих племянниц Варю и Лизу по следующему поводу: в Ясную поляну изредка приезжала монахиня тульского монастыря, Марья Герасимовна, крестная мать Марии Николаевны. Раз, приехавши из Тулы, она рассказала, что в газетах напечатано, что прилетели огромные — не то птицы, не то драконы, зовут их Зефироты. Сначала Л. Н. говорил про меня и сестру Таню: “жили, жили с тетенькой покойно, и прилетели к нам эти Зефироты”. Потом он перенес это название и на племянниц» (п. С. А.). Есть основание предполагать, что название «Зефироты» взято Толстым из литературы: см. фельетон «Зефироты» в «Северной пчеле» от 1 апреля 1861 г., № 75. и заехал сюда. Домой поехали вместе. Напились чаю, поужинали, и я лег с Доркой во флигеле, где, говорят, клопы, но я спал превосходно, и не знаю, есть или нет. У Сережи с Таней что то было, — я вижу по признакам, и мне это очень неприятно. Ничего, кроме горя, и горя всем, от этого не будет. А добра не будет ни в каком случае. Нынче встал, все спят, и вот достал тетрадь какую то и пишу к Соне, без кой которой мне жить плохо. —

Вчера я возвращался в Пирогово с мыслью, что я нынче еду назад в Ясную; так мне стало страшно за тебя и Сережу, кого которого видел во сне. И мне досадно было, что тетинька не едет и не уехала. Но когда тетинька объявила, что она едет завтра с Таней, я решил, что поеду в Никольское.13 Никольское-Вяземское — имение Толстых Чернского уезда Тульской губернии, заключавшее около 1200 десятин; в 100 верстах от Ясной поляны. Принадлежало Николаю Николаевичу Толстому, брату Толстого, а после его смерти в 1860 г. перешло к Льву Николаевичу. После раздела между детьми Л. Н. Толстого большая часть имения досталась Сергею Львовичу Толстому. (О Никольском-Вяземском см. статью А. И. Толстой-Поповой «Родовое имение Толстых», «Новый мир», 1935, кн. 11.)Сомнительно, чтоб я поехал дальше. Пиши же через станции. Может, я нынче найду письмо в Черни.14 Чернь — уездный город Тульской губернии, в 75 верстах от Ясной поляны, стоял на почтовом тракте. — Испортился я совсем. Ты говоришь, я забуду. Ни минуты, особенно с людьми. На охоте я забываю, помню об одном дупеле, но с людьми при всяком столкновении, слове я вспоминаю о тебе, и все мне хочется сказать тебе то, что я никому, кроме тебя, не могу сказать. Нынче я буду в Никольском, завтра пробуду весь день, и, должно быть, больше никуда не поеду, и после завтра вернусь. Из Черни же тебе напишу.15 См. следующее письмо. На это письмо С. А. Толстая ответила в письме от 10 августа 1864 г.: «Твое письмо меня так обрадовало, что передать тебе не могу. Они приехали в ту самую минуту, как я садилась зa свой одинокий обед. Я его побежала читать в свою комнату, и даже стыдно было, — всё время от радости смеялась. Уж сколько раз я его перечитывала! Мне тебя даже не жалко, что ты испортился, так я рада, что ты меня всё помнил, и что я тебе недоставала. А домой тебя не вызываю, я рада, что нынешний раз я не выхожу из себя от скуки и страха насчёт Сережи, и рада, что ты из Пирогова не приехал домой. Раз расстались, надо уж сделать дело, чтоб не расставаться во второй раз. Жаль, что опоздал на охоту, а то бы ты повеселился. Щенят я очень кормлю; белый стал еще больше». (ПСТ, стр. 16.)

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые небольшой отрывок опубликован в Б, II, 1908, стр. 16; полностью письмо опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 9—11. Датируется на основании ответного письма С. А. Толстой от 10 августа 1864 г., слов письма Толстого: «Тетинька [вчера] объявила, что едет завтра» (слова Т. А. Ергольской относятся к 9 августа; 10 же августа С. А. Толстая писала: «тетеньке я вчера обрадовалась») и пометы Толстого «воскресенье», которое падало на 9 августа. Выехал Толстой на охоту 7 августа.