— Так-то, — сказал рядчик, разглаживая полотенцо, которое постелила хозяйка. Лизун при ребятах стал говорить иначе. —

— Вот что, Кузьма Кирилыч, твое дело, известно, хозяйское, а того ты не подумал, что с меня спрашиваешь, а жалованье мне наравне с другими платишь. Разве меня с Мишкой али Петрухой сравнять? Он плотник, и я плотник. А ему не прикажешь смотреть. Что он день проработает, то я до завтрака сделаю. — Платить хочешь по 7 гривен на день, а тоже спрашивать хочешь. Давай 10 целковых на месяц, я тебе один всю работу изделаю, — как скажешь, так и сделаю. Хошь в месяц раз в раз наезжай — ничего не испорчу. Так то. Давай 10 целковых, а по той цене я жить не стану.

73 Абзац редактора. Рядчик просил Лизуна остаться по дешевле, хотел его словами закидать, но Лизун его закидал еще ловчее. Рядчик сердился, и Лизун сердился еще больше. Рядчик ругнул его раз (сукиным сыном), Лизун тотчас же отвечал: «сам съешь». — Наконец стали считаться. Хозяйка принесла счеты, но Лизун уже в голове рассчел все по дням, и все было так точно верно. Только спор был о том, что рядчик хотел за прогул вычесть два дня. — «Э! брат, Кирилыч, — говорил Лизун,— Кирилыч грех тебе будет, нашего брата обидеть можно. — Не для заду, а для переду, придется еще поработаю у тебя». — Рядчик согласился, но Лизун еще просил75 на водку могарычь поставить пол штофа на водку. «Сослужу еще службу и Лизуну спасибо скажешь, уж двугривенничек прикинь, Кирилычь. Право. Ну! ребятам на меня глядючи веселей у тебя жить будет». — Кирилычь на двугривенный не согласился, но так как всех денег следовало 16 р. 70 к., то 30 к. он дал на водку для ровного счета. И это он сделал от того, что Лизун так его окрутил словами, что при ребятах ему хотелось показать, что он рассчитывает без прижимки. — «Давай деньги». — У Кирилыча была только 50 р. бумажка. Он поверил ее Лизуну, и тот, завязав ее в угол платка и положив платок в шляпу, пошел в кабак разменять. —

— Что топором, что языком, куды ловок малый, — сказал рядчик хозяину, когда Лизун ушел. Другие ребята тоже стали считаться. Они не были так ловки, и с ними хозяин совсем иначе обратился; одного он вовсе обсчитал на три двугривенных, а другому вовсе не дал денег. Хоть у него зажитых было 25 рублей и нужда была крайняя. —

Как скотина из улицы разбрелась по дворам и разместилась по клетям, каждая штука в свое место, так и народ с разных сторон, кто с пашни, кто с моста (там плотники работали), кто с поля, кто из денного, разобрался каждый в свое место. —

Молодой мужик плотник (у него на кушаке за спиной вместе был связан армяк, полусажень и топор) подошел к угловому дому, от проулка, и спросил хозяина.

— Ермил Антоныч или не бывал еще?

— Еще с утра в Засеку на покос с ребятами поехал, скоро приедут, я чай. — Ты чей, родной? Кажись, Ясенской? — спросила старуха. Она была вдова, сестра хозяина.

— Мы плотники с моста, — отвечал плотник. — Бабы на барщине что ль?

— Слышь, играют, — сказала старуха.

Хоровод Коровод с песнями приближался по дороге, за оврагом краснелась толпа баб и девок. Плотник пошел за угол.

Из под горы поднимался мужик с поля. Он сидел боком на лошади запряженной в сохе, жеребенок стригун бежал сзади. Мужик этот [был]Гараська, старший сын старика Капыла. Герасим Гарасим с утра выехал в поле, на дальнюю пашню. У них там три осьминника было незапаханных, и отец велел ему их запахать до вечера, а коли тяжело кобыле будет, так хуть 2. Герасим выехал рано; пашня была на западе с сырцой; сошники он переладил и поперил дома и к вечеру запахал все три. — Кто сам не пахал, тот не знает, как тело легко и душа весела, когда от зари до зари, один, борозда за бороздой, подвигался на пашне, и работа спорилась, и дошел до другого края, и борозда скосилась на угол, и уголок вывертел и подвязал сволока, подстелил под жопу армяк и вовремя поехал к дому, по пыли дороги бороздя за собой две черты сволоками, и по дороге домой со всех сторон попадаются мужики и бабы,78 и каждый свое дело де делал и со всеми весело шутится, как знаешь, что дело сделано, на пашню ворочаться уже незачем до Ильина дни.

79 Абзац редактора.
Герасим побалтывал ногой, обутой новым лаптем, по оглобле и пел песню. Завидев хоровод баб, он почесал голову, замолчал и усмехнулся. Хоть и женат быль Герасим, а любил баб молодых. Увидав плотника, Герасим скинул поджатую ногу с спины лошади и соскочил. — «A! Лизун! чорт тебя возьми, что рано с работы сошел, аль домой курвин сын, аль рассчет взял, косушку поставить хочешь!» — Герасим засмеялся и треснул Лизуна по спине кнутовищем, — «то-то бы выпили, умаялся целый день пахамши с работы-то».

Это было в суботу в самые Петровки. Уборка сена была такая, что старики не запомнят. Не сено, а чай в стога клали. Крестьянские луга почти все были убраны, оставался один Кочак. Не больше как на день миру косьбы. Господские луга тоже больше половины уже подкошены были. Дни стояли такие красные, жаркие, — что̀ с утра по росе подкосят, к вечеру в валы греби, а на другой день хоть в стога кидай, и на небе ни тучки. А все народ, сколько мог, торопился за погоду убираться. И прикащик80 Первоначально было: за барским торопился; последнее слово зачеркнуто, а предыдущие два слова остались по ошибке зачёркнутыми. очень хлопотал барское убирать, с утра до ночи с бабами, красный стал, пот градом катится, рубаха расстегнута, все кричит, все с палкой около баб ходит, с тела спаль. Хоть не свое, а хозяйственное дело, как возьмешься за него, так не заснешь покойно, покуда не кончишь. — Не ты дело делаешь, a дело тебя за собой тянет. Бог же дал в это лето, что было что косить, и грести, и возить. На тягло возов по 6 убрали, да еще в Кочаке такая трава стояла, что на низу не пролезешь. Кроме покосов, тут же и пахота подоспела, а пахота крепка была, так что кто за погодой не успел, так сошники ломали и лошадей надсаживали на пашне.81 Зачеркнуто. Скотина уж по отаве ходила и очнулась

82 Абзац редактора. В селе целый день было пусто, все были на работе, нешто какая баба хворая дома рубахи на пруду стирала или холсты стелила, да старики и старухи с малыми ребятами. Только на барском дворе, за прудом, народ дома был. Там, известное дело, как господа дома, — покос не покос, уборка не уборка: холопи, кучера, повара, садовники, дворовые — все одно дело делают. Дело не делай, а от дела не бегай.