— А что мне домой идти. Аль свет клином сошелся, что окромя на мосту работы нет.

— Вишь, мужик строиться хочет, — сказал он, показывая на Ермилину избу напротив, подле которой лежал заготовленный лес, — уж как просил, подряжусь, да и поставлю избу мужику, плотников найму. Я гляну, так знаю, как работу начать.

— Что и говорить, — сказал плотник. — Однако видно было, что мудрено это ему показалось, чтобы Лизун мог обнять такое дело. —

Старик Ермил вместе с рядчиком подходили к Родьке.

— Вишь кособрюхой чорт, — сказал Лизун, отвернувшись, но когда мужики подошли ближе и поклись поклонились , плотники тоже приподняли шапки, а Лизун свою71 старую зимнюю шапку новую поярковую шляпу. —

Ермил рядил плотника построить ему маслобойню. Лизун проворно встал и толкнул локтем мужика; «не кончай, дядя Ермил, я дешевле возьму». — Дядя Ермил оглянулся на Лизуна и на рядчика, который входил в избу. — «Да ведь ты на мосту подряжен?» — «То на мосту, а теперь маслобойню построю, своих ребят Мисоедовских приведу, против его дешевле возьму и как должно произведу». — «Дело такое — известно, — сказал Ермил, вглядываясь в нового рядчика. Он недоверял ему, видно было. — Только не рядись, а я к тебе приду, спасибо скажешь». —

— Ну что, Федюха, или деньжонок попросить хочешь? — сказал рыжий рядчик, когда Лизун, помолясь Богу, подошел к столу и положил на него шляпу. Рядчик был в хорошем духе, и ему не хотелось отпустить лучшего работника. Он сидел за столом в переднем углу и, сняв обе руки с стола, запустил большие персты за кушак, чтобы не мешать хозяйке, собиравшей ему самовар и соскребавшей ножем перед ним. Он думал себе: «Малый молодой — пошалил. Ну, побранил, да и будет. А такого плотника не скоро найдешь». Но Лизун сейчас сметил, что можно понатянуть хозяина. Он, не глядя в глава хозяину, взялся за кушак, повертел его на теле. —

— Что следует отдай, Кузьма Кирилыч, с Миколы 5 не- дель и 6 дён.

— Вот вы все так то, — сказал Кирилыч, — чем бы тебе соблюсти хозяйское дело, чтобы прибавку получить, а вы как бы похуже; ведь обидно, — прибавил он, обращаясь к Ермилу. Он все еще хотел умаслить Лизуна.

— Дело хозяйское, — отвечал Лизун. — Худо, так не надо. А на мой разум, лучше нельзя, как я работал. Как еще тебе работать? Уж я ли не мастер, я ли не старался, как для себя, так и для хозяина, так и ребятам говорил. Как работа спорится, так и работникам и хозяину весело.

— Известно, коли хозяину барышей не будет, то и работникам платить нечем. — То-то глуп ты бываешь!

— Нет, брат, я не глуп, а я так умен, так умен, что поищешь.

— Мягко стелешь, жестко спать. Намеднись отъехал по дельцу в город, без себя этому молодцу приказал, — говорил рядчик, обращаясь к Ермилу, — так веришь ли, в целый день только и добра изделали, чтобы два дуба перерезали, — я их на сваи готовил, а они на перемета разрезали.

Еще двое ребят плотников вошли в избу, помолились образам, и сели на лавку под полати, дожидаясь своей очереди. Ермил встал и вышел. — «Считайтесь, считайтесь, а я ребят проведаю, с пахоты не приехали ль». —

— Молись Богу за 40, — сказал рядчик, останавливая его и подставляя руку. Лизун подмигнул. — «Видно будет, завтра праздник», — сказал Ермил и вышел. —