— Нет, право, лучше к нам. Я свою половину всю отдам ему и живи он, по крайней мере, на глазах.
— Да как же нам-то?
— Да так же, уж я тебе говорю. Я пойду, им велю слезать. А тех туда, к Лебедеву поставить, Кириллов сведет.
— Да уже я вижу, что ты заберешь в голову. Вели закусить- то дать.
— Готово всё, вставай.
Как задумала Марья Дмитриевна, так всё и сделала. Конвойные стали у Лебедева, а Хаджи-Мурат с своими нукерами и пристав у150 М. Д. воинского начальника.
Хаджи-Мурат пробыл у Ивана Матвеевича десять дней и измучил в эти десять дней Ивана Матвеевича. Несколько раз к нему приходили таинственные люди ночью и уходили ночью и подолгу беседовали с ним. Два раза сам Хаджи-Мурат выезжал за укрепление, чтобы свидеться с людьми, которые должны были ему принести сведения об его жене. И тогда Иван Матвеевич151
сам
высылал цепь пехоты, чтобы Хаджи-Мурат не мог убежать, и конвой казаков. Каждый день Иван Матвеевич посылал донесение к начальнику левого фланга152
с
Иван Матвеевич так же, как и все тогда на Кавказе, от главнокомандующего до последнего солдата, не знали, что такое была эта выходка Хаджи-Мурата, правда ли, что он оскорблен Шамилем, как он говорил, ушел из гор, желая отомстить ему, или правда, что он вышел к русским только затем, чтобы высмотреть всё и бежать и тогда быть еще более страшным врагом, чем он был прежде. Большинство думало, что он обманывает, и так
— Обманет, подлец! — говорил он и всегда не переставая следил за ним.
Марья Дмитриевна была сначала того же мнения и помогала как могла мужу, но накануне отъезда вечером ей случилось поговорить с Хаджи-Муратом, и она вдруг изменила мнение о нем и поверила ему и стала жалеть его. Случилось так, что в этот последний день нукер Хаджи-Мурата пришел на кухню и бросил там вареную баранину и плов рисовый, сопя носом и показывая, что мясо тухлое. Денщик сказал это Марье Дмитриевне. Марья Дмитриевна
Марья Дмитриевна показала ему блюдо и сказала:
— Нукер..............161 Многоточие в подлиннике. виноват..... погреб тащить.
Он покачал головой и чуть-чуть презрительно улыбнулся:
— Мегирек, — всё равно, — и он помахал рукой перед лицом, показывая этим, что ему ничего не нужно. А потом показал на горы, на нее и на свое сердце. Она поняла, что он говорил, что ему всё равно, что одно, что ему нужно и больно, это его жена, которая в горах.