Ночью до часу Сергей Львович и Бирюков говорили со мной о Софье Андреевне.

Сергей Львович объективно говорил про родителей, какая у них разница характеров, умственного, нравственного склада. Софья Андреевна происхождением буржуа, с городскими буржуазными взглядами, которых Л. Н. терпеть не мог. Переехали в Москву потому, что мальчики должны были учиться, Таня — выезжать. У Софьи Андреевны нет идеала нравственного; вообще Берсам и Андрюше нравственные идеалы чужды. Лет 30 тому назад жили скромно, воспитывали детей. Потом сразу ломка. Им бы тогда разойтись. Л. Н. говорил тогда (в 1885 г.) С. А. Берсу, что он Софью Андреевну ненавидит. Л. Н. собрался уходить тогда в Америку, ушел, утром вернулся 4 Т. ушел из Ясной Поляны и вернулся с полпути 18 июня 1884 г. (см. т. 49, с. 104—105). 20 дек. 1885 г. у Т. снова возникло намерение покинуть дом, уехать в Париж или Америку (см. т. 83, с. 539—549). .

— Мне после окончания университета, когда я спросил, за какое практическое занятие взяться, Лев Николаевич ответил, что за любое, мести улицы, — рассказывал Сергей Львович. — Я тогда старался не бывать дома, Илья тоже; Лева сломался — что́ Лева был до того времени и что́ он теперь! Тогда Лев Николаевич терпеть не мог Черткова и Бирюкова за их сектантство, самомнение, презрение к другим.

Присутствовавший П. И. Бирюков пробовал отвергнуть это. Сергей Львович настоял, что так у них было.

Вечером П. М. Шурова у нас. Завтра уезжает.

Л. Н. говорил о Новом Израэле 5 Секта, широко распространенная на Сев. Кавказе и считавшая себя носителем «христовой правды». Не признавала церковных обрядов, икон. С 1906 г. подвергалась правительственным репрессиям, как преследующая цели, противные «общественной нравственности». :

— Хлысты, адвентисты очень трезвы.

Он припомнил слова яснополянской бабы Аннушки, кумы Александры Львовны, сказавшей ей: «Что вы скучаете; вы бы Марка Аврелия почитали». «Я когда грущу, — добавил Л. Н., — Баха, Бетховена, Шопена слушаю, так как она Марка Аврелия 6 А. Л. Толстая так передает этот разговор со своей кумой, А. Воробьевой (запись от 26 сент.):
«Что вы грустите, — сказала нам Аннушка, — не надо грустить. Вот, небось, нет у вас Марка Аврелия? Почитали бы, вся тоска бы и прошла». — «Какого Марка Аврелия?» — удивленно спросила я, не понимая, о чем она говорит, и никак не думая, что мысли римского мудреца могут быть известны ей. — «А вот книжечка есть такая, мне граф дал. «Марк Аврелий» называется. Мне, как сделается скучно, или Никита запьет, или хлеба нету, или еще там что, я сейчас достаю эту книжечку, посажу ребят: «Петька, читай». И так хорошо на душе делается, что все забудешь. Вы достаньте себе эту книжечку». . Простые люди, мужики, а как они заслушивались Бетховеном, Бахом, Шопеном!

Был Бирюков. Л. Н. после 11 час., шутя сказал, что учтивость требует не задерживать гостей, а прогонять их.

Л. Н. по какому-то поводу сказал: «Человек может быть внешне нравственным, а не внутри, если он презирает того, к кому соблюдает приличие».

Воскресенье. 3 октября. Пополудни — верхом 12 верст по оврагам. На одном трудном месте Л. nbsp; Н. слезал с лошади. Перед обедом спал до 6.45. Зашли к нему. Лежал в забытье, что-то бормотал, несвязно и бессмысленно говорил. Ноги холодные, лицо бледное. Приложили бутылки с горячей водой к подошвам и горчичники к икрам. Состояние полусознательное, сонливое. В 7nbsp; ч. t° — 37,1, пульс 88. Л. nbsp; Н. настаивал на том, чтобы свет был и чтобы ему позволили писать. В 8nbsp; ч. — судороги, казалось начались с ног, после них появилось сознание, хотя и неполное.

ТОЛСТОЙ И С. А. ТОЛСТАЯ

Ясная Поляна; 25 сентября 1910 г.

Фотография С. А. Толстой

Последний снимок, сделанный при жизни Толстого