Возник вопрос, откуда заглавие произведения «Одиночество»? Из «Bel ami» или есть отдельный рассказ «Solitude». Я утверждал, что такой есть. Л. Н. просил достать «Solitude».

За чаем Дмитрий Васильевич рассказал возмутительный случай, как учитель, заведомо неповинный в покушении с бомбой, был приговорен к смерти военным судом (желал этого Гершельман). Председатель суда был «за», а заседатели-офицеры — против смертного приговора. Председатель склонил их подписать смертный приговор тем аргументом, что тут есть достаточно поводов для кассации приговора. Гершельман приговор утвердил, и учитель был казнен. Один из заседателей-офицеров, считая себя виновником его смерти, застрелился. И еще говорили про другие ужасы Гершельмана. Мария Николаевна же рассказала, что Гершельман позапрошлым летом гостил у ее внучки Саши (А. nbsp; Л. nbsp; Долинино-Иванской) и что она про него говорила, что он добрый человек.

Я заметил о бомбах, что читал в газетах: теперь изобретен способ взрывать электричеством без проволоки. Дмитрий Васильевич сказал, что изобретено бесшумное стреляние из ружей: до сих пор был только бездымный порох.

Л. Н.: Все к «лучшему»! Как Блерио перелетел через Па-де-Кале, первые рассуждения: какое применение найдет себе аэронавтика в войне.

Л. Н. сегодня писал о взятии Гусева и доклад Конгрессу мира. У Л. Н. были: М. Г. Битоев, черкес из Кеми (место ссылки), возвращающийся домой, и Г. С. Олеников, приказчик из Пятигорска. Задавали вопросы о вере.

Как вчера, так и сегодня, без Гусева справлялись с почтой и с перепиской Варвара Михайловна и Александра Львовна. Л. Н. ездил один. Мне, пожелавшему провожать, сказал, что поедет по шоссе. Поехал в лес.

Вечером шахматы с Гольденвейзером.

8 августа. Мы с Дмитрием Васильевичем сходили к Марии Александровне, к Горбуновым в Овсянниково. Мария Александровна рассказывала Дмитрию Васильевичу, что́ в последнее время написал Л. Н.: «О праве», «О науке», «Единую заповедь», об аресте Гусева, доклад Конгрессу мира. Рассказала, что пришла к Л. Н. и спросила его: «Что вы пишете?» — «Ах, Мария Александровна! Брошу писание, пора все это бросить. Довольно помарал. Жить нужно, смиряться, нести крест свой, терпеть».

Когда Л. Н. прочел письмо священника, сочувственное, полученное месяц тому назад, увидел подпись священника, — поплакал, так был тронут 1 В письме от 26 июня свящ. с. Александровка Херсонской губ. И. Миронов выразил солидарность со взглядами Т. и пожелал ему «долгих лет жизни». Т. отв. 10 июля (т. 80, с. 18—19). . Марии Александровне говорила Александра Львовна, что на место Николая Николаевича никто не придет, справятся она, Варвара Михайловна и Душан Петрович: к новым людям трудно отцу привыкать.

Л. Н. живет один (стал больше один бывать) в заключении (в своем кабинете) — это по наблюдению Марии Александровны. Я — Душан Петрович — этого не замечаю.

Мария Александровна еще говорила, что ей Л. Н. сказал что-то по секрету* О том, что хочет уйти из дому? Моя догадка..

Вечером были в Ясной: Горбуновы, Е. Е. Короткова, Алексеева, Гольденвейзер. Л. Н. прочел вслух свою статью о высылке Гусева.

После, когда я был один с Л. Н., сказал ему замечания о трех местах в его статье, которые следовало бы изменить.

Л. Н.: Как вы чутки! — А ложась, сказал мне: — Как приятно, что вы заметили те самые мысли, в которых я сам сомневался. Единство взглядов.

Л. Н. играл в шахматы с Гольденвейзером. Потом Гольденвейзер на фортепиано. Л. Н. рано ушел к себе. Был возбужден и утомлен. В 11 вышел и спросил корректуру мыслей Лао-тзе, принесенную Иваном Ивановичем. Иван Иванович спросил в Овсянникове, может ли Л. Н. прочесть и выбрать мысли, чтобы напечатать в «Посреднике» маленькой книжкой в пол-листа. Л. Н. через 20 минут вышел и принес. Выбрал всего 33 мысли.