Л. Н. сегодня кончил статью о самоубийствах.

Вечером Л. Н. прочел вслух из «Русских ведомостей» последний отрывок из нового романа Сенкевича (перевод из немецкого журнала) 2 Отр. «Лунная соната» из романа Г. Сенкевича «Водоворот» ( Р. вед., №69, 25 марта). . «Как это нехорошо, как фальшиво», — сказал Л. Н.

Татьяна Львовна сказала, что, когда Танечка ударится, — и она на том самом месте чувствует боль. И сегодня так было.

Л. Н.: Говоришь, что̀ я сегодня записывал. — И Л. Н. сказал приблизительно то, что наше тело мы считаем одним целым, потому, что сознанием соединяем его; мать соединяет себя с ребенком, а совсем так же сознание может соединять с членами общества, и так далее 3 См. Зап. кн. (т. 58, с. 149—150). ...

Софья Андреевна возражала против такого обобщения.

28 марта. Приехал М. А. Стахович с сестрой М. А. Рыдзевской. Я уезжал верхом днем к Булыгиным, к больному Илюше. Ночью — к больному в Самохваловку. Тяжелая дорога, лошадь два раза упала. Несколько раз бродила или западала в просовы по живот. Самохваловский мужик, вернувшийся из Маньчжурии солдат, пивший тамошнюю водку* Б. рассказал о китайской водке. Она недистиллированная. Когда ездили в Маньчжурию, кто-то из солдат внес в вагон, где было сорок человек, стакан водки «ханшин», или, как солдаты прозвали ее, «ханжи». Она так воняла, что только один нашелся, который ее выпил, и этим удивил всех солдат. Все прочие не могли даже пробовать; каждый, услышав запах, инстинктивно отстранялся, отталкивался. А когда побыли там несколько времени, то редкий не пил эту водку., заболел циррозом печени.

29 марта. Утром из Самохваловки в Колпну к тифозным (больным сыпным тифом). Оттуда — в лечебницу и по деревенским больным.

У Цветковых трое больных сыпным тифом. Больные, какие были, приходили или пешком или приезжали верхом, по бездорожью. Домой вернулся только после полудня. Застал Масарика. Приехал он с Ф. А. Страховым. Не видел его лет десять: состарился, устал. Ни прежнего выражения энергии на лице у него, ни решительности, чеканности в голосе, зато больше мягкости и внутреннего мира и знания. Потом я заметил, как он устает при ходьбе, задыхается. Наверно, он переутомился при стольких добровольно взятых на себя обязанностях. Масарик в последние годы все рос, дошел кое в чем до тех же взглядов, что у Л. Н. Со Страховым, как мне говорил Страхов, сошелся в философии, с Л. Н. — в его взглядах на науку. С Л. Н. не одного мнения, во-первых, о боге. Масарик говорит, что Л. Н. — пантеист, а он — нет. Еще не сошлись в том, что Л. Н. не признает бессмертия личности.

Л. Н. от религиозного разговора с Масариком вынес самое отрадное впечатление и был даже очень растроган. Масарик тоже был очень доволен.

Ему было достаточно, как он мне говорил, видеть Л. Н., побыть с ним, хоть и не говорить.

Я выразил Масарику сожаление, что из-за множества гостей он не мог до сих пор с Л. Н. спокойно поговорить.

— Мне довольно видеть Льва Николаевича, быть вблизи него; это человек, который столько писал, с ним говорить не нужно... Раз видел Толстого, то внутренне готов...

Но потом говорили друг с другом — и в обществе, и наедине в кабинете. Масарик не искал случая говорить ни с Л. Н., ни с другими. Но говорил с Софьей Андреевной, М. А. Рыдзевской, П. И. Бирюковым, Ф. А. Страховым. Л. Н. утром еще встретил Масарика по дороге из Тулы.

Л. Н. немного возбужден и усталый. Нижняя губа у него синяя. Старался быть оживленным и заинтересовать Масарика.