Л. Н. ( ко мне): Нынче было одно письмо — вот который присылает вырезку (письмо Рыбина), вы читали? Очень приятное. Он и не подписывается. Есть такие неизвестные друзья. Очень приятно.

Л. Н. просил вклеить фельетон Г. Львова в тетрадь и поставить ему на полку.

Л. Н. о «На каждый день»:

— Крупная ошибка в одном изречении. Очень небрежно печатают. Винт. Вечером никого из гостей.

30 января. Суббота. Приехала мисс Шанкс, живущая с мисс Дженкинс своими трудами, издавна дружная с Толстыми. После завтрака были Граубергер, молоканин Токарев 50 лет (из тех, которые отделились от молокан) и Булгаков.

Л. Н. ( о нем): Очень умный, скромный.

Л. Н. познакомил их с мисс Шанкс, рассказал про ее жизнь и спросил ее:

— Это уже fait accompli* свершившийся факт ( франц.). , это усовершенствование?

Шанкс: Я бы уже не могла вернуться к прежней жизни.

Граубергер спросил, почему живет в Англии, а не в России. Разговор шел на русском языке, на котором мисс Шанкс хорошо говорит.

Л. Н.: Потому что англичанка.

Шанкс: Чтобы не огорчать отца, живущего в Москве, который не одобряет резкую перемену моей жизни.

— В Англии приятнее? Цивилизованнее, чем в России? — спросил кто-то.

Л. Н.: Цивилизация сначала нравится, а потом докучает. Как вот этот инструмент, — показал на граммофон, привезенный на днях Сергеенко.