2 июля. Л. nbsp; Н. спал до девяти и еще полежал: чувствовал себя слабым после напряжения, вызванного серьезными разговорами с Чертковым вчера и третьего дня. Л. nbsp; Н. был рад, что не задержал Черткова, хотевшего остаться и вместе с Л. nbsp; Н. ехать сегодня. Утром Л. nbsp; Н. сделал обыкновенную свою прогулку к тройному дубу и целебному колодцу. Потом, все чувствуя слабость, мало занимался, больше пасьянс раскладывал и спал. Пульс был неравномерен и реже обыкновенного: к четырем часам дня, когда Л. nbsp; Н. лежал, пал на 60, температура — 36, а у Л. nbsp; Н. норма 72 и 36,6. Изжога, озноб в спине, и холодно всему телу.

С утра и до половины первого не решили, поедет ли Л. Н. домой. Утром дали телеграмму, что поедет сегодня, если не будет дождя. Телеграфировали, собственно, только для того, чтобы Софья Андреевна не беспокоилась, что Л. Н. все не едет. В половине первого Л. Н. решил сегодня не ехать 1 Две телегр. опубл. в т. 84, с. 390 с неверной датой 3 июля: утренняя — под №817, дневная — под №816. .

Утреннего кофе не пил, до шести вечера ничего не ел. В три часа прочел почту, потом прочел вслух Михаилу Сергеевичу свой ответ Абрамову о настоящей, единой науке, черновик которого вчера стал писать 2 Письмо Ф. А. Абрамову (т. 80, с. 1—4). . Не выходил, сидел в халате.

Вечером была директорша женской гимназии из Волыни и барышня Перовская. С ними Л. Н. играл в винт. Прежде — шахматы с Михаилом Сергеевичем.

Петр Григорьевич сказал Л. Н-чу, что он прочел его ответ Абрамову о науке-образовании и что он так же думал. Л. Н. спросил его мнение, и разговорились о том, что настоящая наука только одна: как жить хорошо нравственно.

— Я начал говорить с Мечниковым о нравственности и видел, что не́чего с ним говорить. «Спасать жизнь» (цель врачебной науки) ставить в уго́льный камень нельзя. И ставят это в уго́льный камень именно те, которые оправдывают дуэли, войну. Спасти утопающего — не верх долга человеческого. Но, разумеется, любовь заставляет спасать. Приводят пример: злоумышленник хочет взорвать поезд с людьми. Как же злоумышленника не убить! Спасти столько жизней. Смерть — не самое худое, спасать от смерти — не верх всего.

3 июля. * Этот и следующий день переписаны с листков через два года — 29 мая 1911 г. Ехали с Л. Н. домой. Сели на поезд в Благодатной в третий класс.

Татьяна Львовна поговорила с обер-кондуктором. Он, ввиду переполнения третьего класса, предложил второй класс. Л. Н. не хотел; тогда опорожнили служебное отделение третьего класса. Когда мы туда входили, бывшие там перешли в вагон, в котором ехали переселенцы, где и так было набито, что̀ Л. Н. было неприятно.

В Орле, где была пересадка, узнали Л. Н. Из сидевших в отделении двоих — один сам ушел и унес чемоданы, другой — жандарм — остался. Жандарм (к усевшемуся напротив него Л. Н.) проговорил, извиняясь:

— Вам неприятно: я конвойный жандарм.

Л. Н.: Вы — человек. «Люби ближнего...» 1 Письмо Ф. Ф. Казакова (почт. шт. Макеевка. Область войска донского, 30 июня).

Жандарм (Плавко) узнал Л. Н., знал из Курска, когда Л. Н. ездил в Крым, по душе побеседовал. Когда слезал в Глазуновке, был тронут, благодарил. В вагоне было полно народу. У нас в отделении осталось нас только трое. Я спросил Л. Н., можно ли позвать к нам женщину с детьми, которым там тесно.

Л. Н.: Как же!

Л. Н. сидел на сквозняке, ходил в соседнее отделение к переселенцам, едущим в Сибирь, разговаривал с ними.

Жандарм и кондуктор рассказывали Л. Н. о проезжавшем на днях председателе Совета министров Столыпине, который смотрел отруба в Орловской губернии.