«Ты пишешь553
Толстой имеет в виду письмо дочери от 24 февраля 1894 года о посещении ею в Париже трех выставок современной французской живописи. Она писала отцу: «Ужасное вынесла... впечатление. Злоба берет, что смеются над публикой, а потом грустно... Искусство куда-то затерялось».
про внешнюю сторону искусства и отсутствие содержания, вот это-то и причины и вред этого мне хочется выразить в статье о Мопассане. Он сам говорит, что цель искусства faire quelque chose de beau. A beau это une convention humaine,554
И этак все думают: и Репины, и Касаткины, и Чеховы. А надо показать, чтò есть истинно прекрасное и чтò условное».
В рукописных материалах сохранился автограф — начало второй черновой редакции статьи, свидетельствующий о попытке Толстого по-новому построить свою статью, в плане биографии Мопассана: «Мопассан родился в 1850 году...» (см. опис. рук №№ 7 и 8, вар. № 2). Дается характеристика его окружения, упоминается при этом имя Флобера как руководителя Мопассана. Потом Толстой, не называя имени, подвергает критике теорию одного из учителей молодых писателей — И. Тэна (1828—1893).
2 марта 1889 года в заметке для публичной лекции В. А. Гольцева «О прекрасном в искусстве» Толстой так определил одно из своих положений об искусстве:
«Для того, чтобы художник знал, о чем ему должно говорить, нужно, чтобы он знал то, что свойственно всему человечеству и, вместе с тем, еще неизвестно ему, т. е. человечеству. Чтобы знать это, художнику нужно быть на уровне высшего образования своего века, а главное жить не эгоистичною жизнью, а быть участником в общей жизни человечества. И поэтому ни невежественный, ни себялюбивый человек не может быть значительным художником».
Ту же мысль, в ином варианте, Толстой высказывает и во второй черновой редакции, противопоставляя ее концепции И. Тэна: «Произведение искусства только тогда истинное произведение, когда оно выражает не
случайные, временные явления и интересы жизни, а общечеловеческие и вечные. И художник, поэт есть только тот, кто с новой стороны освещает вечные, общечеловеческие явления жизни».
Чтобы дать представление о теории искусства, которой придерживались Мопассан и его окружение, Толстой приводит высказывания самого Мопассана из его предисловия к роману «Пьер и Жан».
Это предисловие, по мнению Толстого, хотя и содержит «много метких и тонких замечаний о технике искусства», «поразительно по той путанице понятий об искусстве, которая вообще царствует во французском обществе».
В связи с этим предисловием в рукописях имеются пространные рассуждения Толстого о взглядах Мопассана на искусство, о том, что Мопассан под «quelque chose de beau» понимал то, что считалось хорошим в литературном мире (см. вар. №№ 13—17).
В черновом наброске, посвященном французскому ученому Э. Ренану, «руководителю молодых поколений», содержатся мысли Толстого, которые не вошли в окончательный текст его статьи, мысли о том, что в «кругу людей и понятий», в котором «вырастал и воспитывался талант Мопассана», «родились «Fleurs du mal» и декадентство» (вар. № 18).
Первый черновой набросок о Ренане подвергся усиленной переработке Толстого.
Подробно разбирая два произведения Ренана «Marc Aurèle» и «L’Abbesse de Jouarre», Толстой резко отрицательно отнесся к его взглядам на искусство.
25 марта 1894 года Толстой вместе с дочерью Марьей Львовной выехал из Москвы к В. Г. Черткову, на его хутор Ржевск, и пробыл там до 1 апреля.
Возвращаясь в Москву, Толстой 1 апреля вечером заехал в Воронеж к Г. А. Русанову. В Воронеже Толстой и закончил свою статью о Мопассане, поставив под ней свою подпись и авторскую дату: «Л. Толстой. 2 апреля
Первые рукописи (№№ 7—10), написанные Толстым во второй период работы, т. е. после 1 марта 1894 года, являются попыткой по-новому осветить литературную деятельность Мопассана. Эта часть работы составляет начало второй редакции статьи (см. описание рукописей).
